Царь
Шрифт:
— Это означает, — любезно пояснил я, — что если на наши пределы нападут подданные османского султана, то храброе воинство Речи Посполитой должно прийти к нам на помощь.
— А если на наши?
— Вот тут, в зависимости от обстоятельств.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, если извечные враги христианского мира — османы, нападут на вас желая искоренить истинную веру, то мы непременно придем на помощь к своим братьям полякам. А вот если война будет спровоцирована неуемными аппетитами некоторых магнатов, вмешивающихся в дела подвластных султану
— То есть, мы вам помогать обязаны, а вы нам нет?
— Ну, не хотите же вы, чтобы я воевал за интересы Потоцких, пытающихся посадить на трон в Яссах своих ставленников — Могил?
— Боюсь, это предложение неприемлемо.
— Ну, нет, так нет. Давайте вернемся к обсуждению размеров контрибуции.
— Это неслыханно! Мы находимся на вашей земле, а не вы на нашей!!! Кроме того, вы упомянули Чернигов, а он, слава Создателю, занят польскими войсками.
— То, что вы признаете ту землю моей, уже хорошо. Что касается второго пункта, то это недолго исправить.
— Вы угрожаете нам?
— Предупреждаю, пан Гонсевский. Пока, только предупреждаю. Право же, я никогда не хотел этой войны, и ее ход не доставляет мне не малейшего удовольствия. С тех пор, как меня избрали царем, я всего лишь обороняюсь и возвращаю земли, незаконно отторгнутые у моего царства. Сам же я совершенно не желаю чужих территорий ибо дарованная мне божьим провидением страна и без того обширна и богата.
— Ваш набег на Ригу не выглядел обороной, — прищурился рефендарий.
— А разве я получил хоть пядь земли в Ливонии?
— Вы получили миллион злотых!
— Гнусная клевета! Эти мерзкие бюргеры обманули меня и заплатили едва ли половину этой суммы. К тому же большая ее часть была выплачена настолько некачественной монетой, что мне даже неудобно признаваться в своем промахе. Поэтому предупреждаю сразу, если мы договоримся о контрибуции, то я буду настаивать на тщательнейшей проверке, как веса монет, так и содержания в них драгоценного металла.
— О, могу успокоить ваше королевское высочество, в этой проверке не будет необходимости.
— Мы заключим союз?
— Нет конечно, просто вы в любом случае не получите ни гроша!
— Вы не поверите, но именно так мне сказал рижский бургомистр при нашей первой встрече.
— Тот, который обманул вас при расчете?
— Да, именно он. К сожалению, он теперь подданный моего брата короля Густава Адольфа и я не могу его повесить. Все-таки мы союзники.
— Я смотрю, — усмехнулся Сапега, — союзники не поспешили вам на помощь.
— Вы правы, ясновельможный пан, однако с подобного рода договорами частенько происходит странная вещь. Пока союзник терпит поражения, об них никто не вспоминает. Но стоит ему одержать победу, как все сразу же вспоминают о своих обязательствах. Особенно если от их выполнения ожидаются некие преференции.
— Вы надеетесь на помощь короля Швеции?
— Я надеюсь на ваше благоразумие, господин канцлер. Король Сигизмунд считает себя еще и королем свевов, готов и вендов [58]
58
Титул шведского короля.
— Но Владислав действительно имеет законные права на Московский трон.
— Ухо от селедки имеет ваш королевич, а не права на престол и вы это знаете. А еще вы знаете, что он не просто так поспешил в этот поход, не дождавшись вас. Он хотел стать царем без вашей помощи и получить абсолютную власть. И если бы ему это удалось, то когда он стал бы еще и вашим королем, я бы и ломаного гроша не поставил за шляхетные вольности.
— Вы очень откровенны, ваше королевское высочество, и мне это нравится. Я тоже буду с вами откровенен. Вы одержали одну из самых выдающихся своих побед, признаю это. Но Речь Посполитая может выставить в поле еще не одну такую армию. И даже сейчас к Москве движется войско Сагайдачного, так что, вполне возможно, это была последняя ваша победа.
— Большая часть этого войска — сброд, умеющий только грабить. Они могут доставить немало неприятностей, это верно, но они не принесут вам победы. Казаки пройдутся по моим землям подобно саранче, я в ответ направлю к вам подвластных мне татар. Это может продолжаться довольно долго, но будет ли в этом хоть какой-нибудь прок? Давайте просто заключим мир и покончим с этим. Я вернусь в Москву, вы к себе…
— Вы так торопитесь вернуться в Москву? — Громко спросил неожиданно подошедший Калиновский.
Ксендз был одет как мирянин, и выглядел довольно при этом довольно непрезентабельно, но все равно, его появление было для меня крайне неприятным сюрпризом, поскольку я был уверен, что он находится при Владиславе и им не удалось еще соединиться с сенаторами. Впрочем, неожиданности только начинались. Вслед за Калиновским показались несколько рослых гайдуков, тащивших носилки на которых восседал королевич. Костюм его в отличие от священника, был в порядке, но лицо сильно бледным и, похоже, что он сильно страдал от раны.
— Видите ли, святой отец, — отвечал я с немного натянутой улыбкой, — все дело в том, что я никогда не видел слона.
— Слона?! — Не смог сдержать удивления священник, но я уже приветствовал польского принца.
— Рад видеть вас живым, кузен. Надеюсь, вы не слишком пострадали?
— Благодарю, — сухо отвечал он, — как вижу, вы падение с лошади пережили лучше, чем я.
— Вы правы, ваше высочество, уже через несколько минут после падения, я вел своих солдат к победе.
— Да, в тот раз вы божьим попущением одолели нас, — с горечью промолвил принц и поморщился от боли.