Царетворец. Волчий пастырь
Шрифт:
Нос аэростата наконец рывком потянуло вверх. Крепко держась за поручни, я видел, как приближается к нам пелена облаков. Несколько мгновений, поплыли мимо отдельные лоскутья, и вот мы уже движемся в плотной белесой пелене.
Офицеры, владеющие стихией воздуха, могли разогнать облачный туман на пути фрегата легко: в моменты прорывов демонов всегда сопровождает скрывающая пелена самой разной природы. С ней научились справляться и иногда даже успешно противодействовать этим же оружием. Так что обычные облака на пути фрегата – смешная задача. Но разгонять их – значит показать форту Эйгор уязвимую корму аэростата.
Мы сейчас шли исключительно по приборам, направляясь ввысь к небу через белесую пелену. Красиво, и продумано – с одной стороны. Да и картинки в прессе будут ошеломляющие: «…слепой прыжок фрегата Нереида через облака, ах-ах, спешите видеть, как это удивительно смело и прекрасно! Как вы еще не видели, это ведь еще вчера было освещено в самой „Богеме“?!»
С другой стороны, то что мы сейчас делаем – глупо и самонадеянно. И я, честно сказать, равнодушным совсем не остался. Потому что испытывал сейчас чувство, которое просто ненавижу: бессилие что-то изменить и бессилие повлиять на ситуацию. Личный кошмар потери контроля, когда от тебя ничего не зависит, доставляет мне буквально физическую боль.
Движители ровно гудели, молочная пелена густыми клубами проходила мимо бортов, и вот-вот мы должны были вырваться из нее. Но, подспудно ожидая беды, я сейчас даже совсем не удивился, когда снизу, на невидимом сейчас склоне горы, увидел голубой отсвет. Второй, третий, четвертый, пятый… С земли по нам отработали сразу вереницей из пяти ледяных стрел, которые все летели в левый передний маневровый движитель.
Щиты, прогибаясь, вспыхивали защитной аурой – раз, другой, третий, четвертый…
Атакующие конструкты полностью уничтожить защиту фрегата не могли. Но одна из глыб, на излете, цели все же достигла. Раздался скрежет, в свист вторгся звонкий звук, как будто лопнула огромная струна, и левый маневровый двигатель вырвало из передних креплений короткого крыла.
В этот момент Нереида дернулась, словно споткнувшись на взлете, палубу под ногами повело. Загудели генераторы щитов, перекрывая даже свист движителей, налились сиянием линии силового каркаса. Левый маневровый движитель, удерживаемый энергетическим каркасом, на месте остался – часть креплений выдержали.
Вот только сейчас едва не оторвавшийся движитель находился уже не в прежнем положении – его сопло смотрело вверх и вбок. Я видел в разорванном крыле движения рычагов управления, но заклинивший в одном положении движитель на них не реагировал.
Нереида из-за этого уже изменила курс, палубу под ногами по-прежнему вело куда-то в сторону. Привязаться к ощущению пространства у меня не получалось – вокруг лишь белая пелена. И кроме поручней, соседей, нескольких метров палубы и отсвета ярких огней на ходовом мостике ничего больше не видно. Где верх, где низ – после рывка не совсем еще понятно.
Движители взвыли громче – похоже, штурман принял решение все же перескочить скалистый пик, уходя из-под возможного продолжения атаки. Вот только при этом он или не видел, или не учел изменении геометрии левого движителя. Или просто не успел или не смог отключить на него подачу энергии.
По итогу возврата мощности Нереида клюнула носом – мы словно в воздушную яму попали, в животе ощутимо ухнуло. В этот же момент облачная пелена осталась позади, а прямо перед нами возникла скальная поверхность – мы были у самой высокой вершины среднего пальца. И бессильно наблюдали, как двигающаяся враздрай (корма вперед-вверх, нос вперед-вниз) Нереида врезается форштевнем прямо в острый край скального пика.
Импульсные щиты аэростатов отражают только летящие с большой скоростью конструкты; поэтому от столкновения со скалой фрегат магическая защита не спасла. Заскрежетало сминаемыми переборками, палуба у меня прямо под ногами пошла дугой, со звучным хрустом начали лопаться доски.
Нереида, напоровшаяся форштевнем на препятствие, в это время продолжала двигаться по инерции. Скрежетал по камню киль, но Нереида совсем не скользила по кромке скалы: левый движитель по-прежнему соплом смотрел вверх и в бок, и его сила буквально вдавливала нос фрегата в острую кромку вершины. Кроме того, Нереиду разворачивало вокруг своей оси. Днище снизу промялось, глубоко насадившись на скалу, переборки корпуса продолжали скрежетать; корма в это время продолжала двигаться вперед, уходя все больше в сторону из-за насаженного и сминаемого о скалу носа.
И даже сквозь свист движителей сейчас были слышны отзвуки усиленных голосом повеления криков с ходового мостика – там сейчас, видимо, царила деятельная паника непонимания ситуации.
– Держаться! Держаться! – а это уже я орал остальным, вцепившись в поручни.
Кричал, потому что хорошо слышал, как со звоном лопаются силовые линии каркаса и рвется металл. Если не остановить фрегат, он сейчас просто сломает сам себя, свернет свою драконью голову – неужели это не понятно?
Мне было понятно. Как ребятам на мостике – не знаю.
Кричал я, кстати, не зря. Надраенные доски палубы уже очередью лопались совсем рядом, по линии слома корпуса на полубаке. И я видел, как в рваном проеме исчезают падающие вниз, в обнаженные открытой палубой каюты люди – среди которых заметил несколько курсантов третьего отделения с другого борта, и двух операторов. Они, со своими камерами, падали молча. Один из операторов, вроде бы, даже продолжил в падении снимать. Настоящий профессионал своего дела.
Несмотря на изменение геометрии корпуса, несмотря на расширяющуюся трещину, еще несколько секунд у нас даже сохранялась возможность спасения: нужно было просто убрать тягу с двигателей. Но этого сделано не было, и нанизанный на скальный шпиль фрегат сломал сам себя. На линии прошедшего поперек через корпус слома оказался и правый маневровый движитель – который, оторванный, вдруг кометой улетел куда-то в небо, оставляя за собой дымный след.
Громкий звон лопнувшего киля рассказал, что Нереида развалилась надвое. На две неравные части – основной корпус, двигаясь теперь боком, все сильнее разворачиваясь кормой вперед, поднимался ввысь, а голова дракона и его крылья, вместе с большей частью полубака, остались на вершине скалы.
Фрегат лишился драконьей головы: ее как будто скрутило огромной неведомой рукой, как отворачивают голову курице. Нереида, основная ее часть, сохранившая более чем две трети корпуса, стремительно поднималась над горой, уже вращаясь как юла. Тягу с движителей так и не убрали, и теперь хищный фрегат с обломанным размочаленным обрубком носа пошел вращением.