Царевна-лягушка для герпетолога
Шрифт:
— Ну, ты на этом конкурсе выглядела такой счастливой, — с сомнением проговорил Лева. — И сценический костюм шел тебе даже больше того наряда, который наколдовали царицы, хотя и в нем я не мог от тебя глаз оторвать.
— Ты в губернаторском кресле тоже смотрелся неплохо, — наградив любимого за комплимент поцелуем, заверила я.
— Да ну, — хмыкнул Лева. — Придумали тоже, устранять конкурентов с помощью магии.
— Да и попса — совсем не мой жанр, — поддержала его я.
— Знаешь, — продолжила я через несколько минут, заполненных ласками. — Если тебе предложат интересный контракт где-нибудь в Испании или даже Аргентине, я обязательно
— В Бразилию меня уже звали, — кивнул Лева. — Но мне ж сначала надо все-таки доучиться.
Показанные нам безобразные сцены с пьяным мужем и гулящей женой мы не обсуждали. Знали, что будущее — весьма подвижная субстанция, и мы сами способны на него повлиять.
Потом к нам присоединился Иван, которому мы уступили пригретое местечко посередке, устроившись по бокам.
— Не жалеешь, что отказался от Нобелевки? — поинтересовался Лева.
— Я же не политик и не конъюнктурный писатель, — беззлобно отмахнулся Иван. — И без ворожбы того, чего достоин, добьюсь. В науке все должно быть честно. Я только тут засомневался: а в самом ли деле Василиса любит меня?
— А ты сам-то как мыслишь? — испытующе глянул Лева, пока я, как нередко делала дома, массировала брату плечи и спину, снимая напряжение.
— Думаешь, она иначе в полон Кощею бы идти согласилась?
— Тогда где же мы все-таки возьмем необходимые для волшебной пряжи ингредиенты? — немного успокоившись, поинтересовался Иван, задумчиво растирая между пальцами полоску заготовленного на веники и сушившегося на сеновале липового лыка.
Я вчера опробовала такой веник: кожа после него ощущалась просто атласной. Или мое тело радовалось передышке перед новыми испытаниями?
— Так у нас почти все с собой есть, — улыбнулся Лева, доставая из сумки знакомую мне рыжую прядь и еще две медовых. — Собрал с одежды Василисы и решил на всякий случай взять с собой, — пояснил он недоумевающему Ивану. — А эти нашел на берегу заветного озера, пока живую и мертвую воду набирал.
— А перо? — напомнил Иван.
Лева глянул на меня виновато, доставая пару испачканных засохшей кровью перьев, мигом засветившихся в темноте золотым блеском.
— Откуда они у тебя? — потрясенно взъерошил волосы Иван, вспоминая вчерашние приключения с Колобогом.
— У Марьи из спины успел вытащить до того, как обратно втянулись.
Меня передернуло. Между лопатками словно вновь ожгло огнем.
— Остался один коготь, — заключил Лева. — Но сейчас и его добудем. Вы только засов заприте и покараульте снаружи, чтобы никто сюда невзначай не зашел.
— Что он там собирается делать? — хмурился Иван, прислушиваясь к затейливому наигрышу Левиной свирели.
Хотя я примерно знала ответ, озвучить его вслух так и не решилась. Тем более что наигрыш сменило глухое рычание, в какой-то момент перешедшее в возглас боли. На скотном дворе поднялся настоящий переполох: истошно залаяли почуявшие хищника собаки, замычали коровы, закудахтали заполошные куры, заржали лошади.
— Он что, с ума сошел? — вскричал Иван. — В одиночку с медведем разве можно совладать?
— С каким медведем? Ты так и не понял? — воскликнула я, не уставляя удивляться недогадливости брата. — Ты думаешь, просто так Левиного отца назвали Михаилом? Да и фамилия у них Шатуновы.
Я хотела добавить, что имя деда Овтая переводится как «медведь». Но в это время в клети кто-то глухо и жалобно застонал явно Левиным голосом, и мне стало не до пояснений.
Когда мы с Иваном, сорвав
— Да что ты творишь?! Как же ты теперь играть-то будешь? — истерила я, перевязывая многострадальный палец, пока Иван, приведя друга в чувство и завернув в одеяло, отпаивал его водой из одолень-ключа.
Во время искушения жаждой мы сумели сберечь заветное лекарство, и теперь оно пригодилось.
— Так я же не гитарист, — вяло отшучивался Лева, все еще бледный после болевого шока. — До госа все заживет.
До полуночи он успел не только привести себя в порядок, но и выбрать место для костра с таким расчетом, чтобы полная луна его освещала. Когда пламя разгорелось, мы еще раз сверили часы и по очереди бросили в огонь прядь волос, перо и коготь. Я успела подумать, что царицы могли просто посмеяться над нами, но в этот миг пламя вспыхнуло ярче, едва ли не достигнув луны, и в самом жерле возникло веретено, на которое с немыслимой скоростью накручивалась светящаяся пряжа. К тому времени, когда пламя погасло, в золе лежал знатных размеров моток. По структуре и толщине нити напоминали парашютный шелк и, судя по всему, могли бы выдержать вес бронетранспортера.
— А теперь ложитесь спать, — осторожно забирая пряжу и раскладываясь на дворе с намерением плести сеть, объявил нам с Иваном Лева. — А мне до утра есть работа.
— До утра одному точно не управиться, — возразил другу Иван, выбирая нить и сноровисто завязывая первые узлы. — Вы же оба знаете, что мне на практике самодельными силками-сачками кого только не приходилось ловить. Вот разве что змеи шестиглавые пока не попадались.
— А мне просто всегда хотелось ловцы снов плести научиться, — решительно взялась я за нить с другого бока.
Я не знаю, каким образом Лева собирался управиться в одиночку. Мы втроем трудились до самого рассвета, следуя его наставлениям и старательно вплетая в сеть лунные лучи. И то едва успели. Обитатели дома то ли спали, то ли умело притворялись, но нас никто не тревожил.
В работе приходилось делать перерывы. И вовсе не потому, что немели плечи или суровая нить перерезала пальцы. Такие мелочи мы бы стерпели. От пряжи исходил ощутимый холод, точно от морозилки с сухим льдом или от баллона с жидким азотом. Пальцы коченели и немели, приходилось их отогревать у разложенного заново уже простого костерка. Я-то поначалу, когда только взялась за нить и почувствовала жжение, решила, что она еще не остыла. Мало ли, может быть, эта магическая пряжа на самом деле вытянута, словно канитель, из раскаленного металла или жидкого стекла. Когда же поняла, что обжигает не жар, а холод, только подивилась.
— А что тут такого? — согревая пальцы дыханием, чтобы не прерывать работу, кивнул Иван. — Все правильно. Для того, чтобы обездвижить рептилию, лучше всего ее заморозить. Все пресмыкающиеся и земноводные пойкилотермные животные. У них температура тела меняется в широких пределах в зависимости от температуры внешней среды. Надеюсь, огнедышащие змеи тоже подчиняются этому правилу.
Лева пожал плечами, не отрываясь от плетения.
— Я только не могу понять, — продолжал Иван. — Если это чудовище пришло из Нави и обитает где-то на хрустальной горе, как же оно переживает царящий там холод?