Царевна, спецназ и царский указ
Шрифт:
— Ой, мамочки! Да что же вас — год не кормили? Да врете вы все, я сама видела, вчера Савелий кормил!
Однако курам, кажется, не было совершенно никакого дела до того, кто и кого кормил там вчера. Куры были сегодняшние и голодные. И куры наступали. С таким свирепым и сосредоточенным квохтанием, как будто собирались разорвать на части и с аппетитом слопать саму царевну.
Мелкими шажочками Алевтина отступила еще немного, прижимая к себе ковшик с зерном.
— Нет, ну… дайте, я зайду, насыплю вам еды… — робко попросила она. —
Куры начали обходной маневр, похоже, собираясь взять ее в окружение.
Где-то поодаль послышалось бодрое топанье. Богатыри! Бегут, родименькие! Сейчас они увидят, что творится, и спасут ее от этих чудищ!
Алька с надеждой обернулась. Пробегающий мимо Ратмир только злобно зыркнул на нее. Впрочем, от него она иного и не ждала. Светик и Савелий дружно разулыбались, помахали руками, не сбавляя ходу, и… потрусили дальше.
— А… — царевна растерянно уставилась в удаляющиеся спины. — Как же…
Кто-то требовательно клюнул ее в ногу, царевна снова взвизгнула и отскочила, а потом, разозлившись, пнула обнаглевшую курицу. Та с бешеным кудахтаньем взвилась невысоко в воздух.
И тут на землю перед Алькой, как раз между ней и “обиженной” курицей, спланировал петух. Растопырив крылья и распушив перья на шее, он принялся наступать на Альку с таким видом, будто каждый день ел на завтрак по красной девице. При этом он издавал клокочущие горловые звуки, в коих слышалось отчетливо ругательное.
— Ты… — Алька поняла, что голос у нее вдруг как-то сел. — Ты чего это?..
В этот момент петух наконец прыгнул — все так же топыря крылья и метя клювом прямо в царевнины коленки.
Снова взвизгнув, Алька отскочила и попыталась пнуть уже петуха — на что тот отреагировал новым броском — и на этот раз достал. На царевне были и сарафан, и поддевка, однако и клюв у защитника курятника оказался будто стальным. Завопив, Алевтина, прежде чем кинуться наутек, отмахнулась ковшом — и зерно веером полетело в разные стороны. Куры с радостным квохтанием высыпали из загородки полным составом и принялись склевывать зерно с земли.
Впрочем, этого царевна уже не видела. Потому что, подобрав подол, с воплями нарезала по заднему двору круги, спасаясь от своего преследователя. Петуха не взволновало даже зерно: куда важнее было утвердить свою власть и показать, кто здесь главный, этой наглой девице.
— Я из тебя суп сварю! С потрохами! — вопила царевна на бегу несбыточное.
Закончив пробежку, богатыри собирались уже приступить к разминке. Вот только вопли с заднего двора заставляли настороженно оглядываться.
— Надо бы глянуть, как там наша царевна, — как бы между прочим заметил Савелий. Но первым из-за угла выглянул Светик.
— Ой… ну, вроде как… кур кормит.
— Ага, — глубокомысленно покивал Савелий, выглянув следом. — Ну, чего… бегать — оно полезно. Даже девицам.
— А куры-то не разбегутся?
— Да чего ж они — дуры, что ли? Вернутся. Вон, петух загонит. Как царевну выгонит, так и их загонит.
— Как бы она мне грядки не потоптала, — озабоченно нахмурился Ратмир.
Аптекарский огородик Ратмира располагался дальше. Росли в нем исключительно целебные травы — некоторые редкие, а то и вовсе бесценные.
— Да не должна бы, — Савелий пожал плечами и проследил глазами, как царевна, с визгом на бегу лихо перемахнув через очередной невысокий заборчик, умчалась к амбарам, а петух, наконец остановившись, победоносно заклекотал и гордо прошествовал обратно к своей загородке. — Светик, поди-ка, ковшик подбери. Что-то думается мне, не станет наша царевна за ним возвращаться.
Забежав за угол амбара, Алька оглянулась, убедилась, что преследователь наконец отстал, и остановилась, наклонившись и уперев руки в коленки, чтобы отдышаться. У-уф! Это что же у них тут — и зверье боевое?! Может, они на петухах сначала тренируются — ну, перед тем как всяким там Горынычам головы рубить? Так предупреждать же надо!
Может, ну его все? Вернуться в дом, швырнуть Савелию гордо ковшик в лицо… ой, нет, ковшик не получится, он на поле боя где-то остался… Ну, без ковшика. Встать эдак гордо, вот как Наинка вечно, задрав подбородок, указания раздает, и объявить торжественно: “Не надлежит царевне…”
Тьфу! Почему-то Альке так и представилась эта фраза Наинкиным голосом. А еще — как презрительно скривится противный Ратмир, который, конечно же, иного и не ожидал. И как искренне и оттого особенно обидно прыснет в кулачок Светик. И как будут хохотать потом все прочие богатыри, когда им все расскажут. Как царевна за курами ходила… ну, или как куры за царевной… бегали.
Ну уж нет! Алька все-таки задрала подбородок, точь-в-точь как Наинка. Не бывать тому! Что там на очереди? Коза? Небось думали испугать царевну? Ха! Да она к лошадям подходить не боялась и даже ездить на них, что ей какая-то коза!
Тем более Савелий говорил, “Милуша у нас тихая”. Что ей тихая коза сделает, в конце концов?
Не давая себе времени на размышления, царевна сбегала, как учил Савелий, вымыть руки, подхватила ведро и решительно направилась к сараю с загончиком, где мирно стояла, меланхолично что-то пожевывая, белая коза.
При виде изогнутых рогов (вчера ведь меньше как будто были! Или так казалось?) решимости у Алевтины несколько поубавилось, но не настолько, чтобы вот прямо сейчас отступить.
Храбрясь, царевна наставила на козу палец и громко объявила:
— Имей в виду, если ты меня забодаешь, это будет цареубийство!
Коза посмотрела на нее со вселенской грустью во взгляде и промолчала.
— То-то же! — торжествующе добавила царевна тоном ниже. — Нечего мне тут!
Чуть дрожащей рукой она откинула крючок, открывая дверцу загона, и шагнула внутрь. Коза не двигалась.