Царьград. Трилогия
Шрифт:
Вытащив из-за пазухи жемчужное ожерелье, юноша спрятал его в углубление в боку пня и тщательно прикрыл мхом. Ну, все… Теперь надобно ждать грозы… А между прочим, через три – нет, уже через два – дня уезжать. Черт… Как и проверить-то? Разве что, потом, через месяцок-другой, сюда же вернуться. А и вернуться! Подрядиться отвезти выкуп за Ванькиного батюшку! Ну, не одному, с кем-нибудь… Елец-то как раз по пути будет. А за месяц – уж всяко – хоть одна гроза да будет, эвон, как парит!
Лешка нагнал своих уже на выходе из леса. Просто шел эдак, не спеша, приглядывался.
– Ну как? – усмехнулся Ваня. – Полегчало?
– Твоими молитвами. – Лешка вздохнул и тут же улыбнулся. Вытащил из ножен новую саблю, с силой махнул в воздухе…
– Ухх! Хороша штучка!
– А тятенька всегда меч предпочитал.
– Меч, конечно, тоже ничего, – согласился юноша. – Одно плохо – тяжеловат больно, с особыми вывертами не помахаешь. Иное дело – сабля!
Лешка еще раз взмахнул клинком: вжик!
Даже староста Епифан оглянулся:
– Ты что это, Алексий, саблюкой машешь?
– Комаров бью! – на полном серьезе отозвался юноша. – Двоих уже зарубил. Прямо – напополам.
Ополченцы захохотали.
Хорошо им всем сейчас было, счастливо. А ведь, когда давеча в бой собирались, многие смурными ходили, молилися… Вот уж, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Что и говорить – нашли-то многонько, на всех хватило.
Впрочем, нет, пока – не на всех. Есть еще одна зловредная бабка на красной «Таврии»…
– Ну, парит как! – Епифан тяжело утер со лба пот. – Как бы грозы к вечеру не нагнало.
Сказал – и как сглазил. После полудня уже в небе стали собираться тучи. Сначала небольшие такие, палевые… А потом – глядь-поглядь – и засверкала серебристо-синею чешуей огроменная угрожающе-мрачная туча.
Сразу сделалось темно, тихо, тревожно…
И сверкнула молния…
И ударил гром…
И застучали по крытой осиновой дранкой крыше тяжелые капли…
– Это хорошо, что хоть с дождиком… – крестился в горнице Епифан. – Все не так страшно. Ты, Алексей, квасок-то пей, пей… Вкусен, квасок-то.
– Твой квасок прямо как джин-тоник какой-то! – одобрительно заметил Лешка. – Убойной силы пойло. Вань, тебе как?
– Уф, хорошо! – Купеческий сын только что вылакал полную кружку. – И еще бы не отказался.
Староста засмеялся:
– Так пей! Наливайте уж сами, все слуги на лугу – сено мечут… Вернее, отметали уже. Дай Бог, до дождя управились…
Напившись квасу, гости пошли на сеновал – отдохнуть… «а то в горнице душно!».
Бегом через двор – дождь! – забрались, улеглись на свежее сено. Хорошо!
Снова сверкнула синяя молния…
– Как бы в сеновал не попала! – перекрестясь, забеспокоился отрок.
– Не попадет, – успокоил его Лешка. – Чай, на дворе-то и повыше строения есть. Вон, хотя бы светлица…
Иван опасливо высунул голову наружу… и улыбнулся:
– Глянь-ко, Алексей, радуга!
– Радуга? – Юноша поспешно подобрался к отроку, выглянул.
Туча тяжело уползала, обидчиво, словно побитая камнями собака, огрызаясь молниями и громом. Сильно пахло озоном, дождь практически кончился, а в образовавшихся на дворе лужах отражалась веселая небесная просинь.
– Пойду-ка! – вдруг встрепенулся Лешка.
Иван удивился:
– Это куда это?
– Много будешь знать, скоро состаришься! – Юноша, шутя, щелкнул парнишку по носу. – Есть здесь и у меня одна краля… В соседней деревне.
– Ха! – радостно ухмыльнулся отрок. – И когда успел?
– А когда и ты… Пойду… Не то потом поздно будет.
– Давай. – Иван хохотнул. – Старосте-то чего сказать, ежели вдруг спросит?
– Скажи… Скажи, на реку прогуляться пошел.
После только что прошедшего дождя земля была сырой, а трава – мокрой, и Лешка быстро промок, срезая путь лугом. Торопился… Не потому, что так надо было торопиться, просто очень уж хотелось взглянуть, наконец, что там с оставленными для бабки сокровищами? Получилось ли? И – о каком таком знаке толковала старуха?
В быстро прояснявшемся небе вновь засияло солнце. Свежее, чистое, умытое, и какое-то совсем по-детски радостное. Не то, что было перед самой грозою – хмурое, недовольное, пыльное. На лугу пахло сладким клевером, душистыми ароматами Иван-чая, мяты и чабреца. Прибитые дождем цветы на глазах выпрямлялись – синие колокольчики, сиреневые фиалки, небесно-голубые васильки, лимонно-желтые лютики и солнечно-желтые одуванчики, розовый клевер, анютины глазки, купальницы… Ближе к лесу Лешка нагнулся, сорвал на ходу щавель, пожевал, выплюнул – кисло. Вот бы щей щавелевых похлебать! Здесь их варить умели…
Черное болото оставалось все таким же унылым. Реденькие чахлые деревца, покрытые мохом кочки, трясина, затянутая буровато-зеленой ряской. Угоди только…
Едва не ухнув в трясину, Лешка подобрался к пню… Сумка! Он сразу же увидел сумку, торчащую из тайника, сбоку, оттуда, где он не так давно спрятал жемчуг. Нервно облизав губы, протянул руку… Обычная матерчатая сумка, с такими деревенские бабки обычно ходят в сельпо или к автолавке, покупая к чаю слипшиеся дешевые конфеты-подушечки или каменной твердости пряники.
Усевшись на пень, юноша осторожно заглянул в сумку… Газета! И даже не одна – две…
«Трудовая правда» – орган местной администрации на паях с лесхозом. Лешка развернул… Обе газеты была за седьмое июля… хм…одинаковые… Телепрограмма на четыре страницы – как будто больше нечего печатать! – какие-то статьи, новости и происшествия… Ага, новости и происшествия…
Лешка пробежал колонку глазами…
…Пропала собака – не то… Взбесившийся сиамский кот укусил хозяйку – тоже не то… Украден мобильник… Ограблена женщина… В лесничестве обнаружен незаконный поруб… скончался… в районной больнице скончался юноша – учащийся местного агролицея, будучи на практике… ударило током… Ага! Вот оно! Скончался?! Так, значит, что обманула бабка? Стоп, вот еще одно… «…и коллектив учителей и учащихся Касимовской средней школы с прискорбием сообщает…» С прискорбием сообщает!