Царьград. Трилогия
Шрифт:
Сам же, радушно улыбаясь, сопроводил смотрителя к задней части повозки, где оба и уселись, свесив ноги. Лешка с улыбкой достал кувшин и кружки:
– Не откажите, господин Пурим! Верно, это хорошее лекарство.
Пурим-бей хмыкнул:
– А ну, дай попробовать!
Видал Лешка, как люди пьют… Трактористы в «совхозе» уж такие алкоголики были, не говоря уже о слесарях! Но этот…
Намахнув кружку одним глотком, Пурим-бей довольно прищурился и тут же махнул рукой – мол, наливай. Что Лешка и сделал… Пока кувшин сосем не опустел.
– Вот я и говорю – неплохое лекарство, – молодой человек вытащил из дорожного сундука следующий кувшин.
– Да, –
– Так что вы посоветуете насчет перевалов? Может, нам лучше в обход, северными пройти? Уж, конечно, не будь волов и повозки – так лучше бы доплыть вниз по реке до самого моря на каком-нибудь судне…
– А вот этого я вам не советую! – перебил Лешку Пурим-бей. – Ни того, ни другого. В первом случае – если пойдете на север – вам просто отрубит головы пограничная стража, ну а на реке вы станете легкой добычей разбойников. Тем более, повозку и волов не так-то легко продать – вряд ли кто зимой даст за них настоящую цену.
– Что же нам делать? – Алексей посмурнел лицом.
– Оставаться здесь! – громко захохотал смотритель.
– Здесь?!
– Ничего не попишешь, уж, видно, придется вам это сделать.
– Но… товар-то мы распродадим, наверное, уже к середине зимы, – несмело возразил Лешка. – И что дальше? Тратить вырученные деньги на жизнь? Зачем тогда ехали?
– Вот что, торговец, – хитро прищурил левый глаз Пурим-бей. – Я вижу, ты неплохой парень, и хочу тебе помочь… Но! Один совет я тебе уже дал, и, клянусь, тем спас и твой жизнь, и жизнь твоего компаньона.
– Понял, господин смотритель…
Еще один цехин упал в небрежно подставленную ладонь. Так никаких денег не напасешься! Однако, сейчас нужно было платить, просто необходимо было – смотритель ведь не только взимал рыночные подати, но и присматривал за торговцами – что за люди, откуда, да как относятся к его ослепительнейшему величеству султану Мураду? Возможно, и доносы писал в некий турецкий аналог сыскного секрета – ведь Болгария (Румелия) уже давно принадлежала туркам. Ну, конечно же, писал… не доносы – справки. В крайнем случае, докладывал лично какому-нибудь заместителю наместника провинции. И всех подозрительных брал себе на заметку! А Лешка с Аргипом – подозрительные? Еще как! Поэтому – никаких самостоятельных действий, пусть все, что делают лже-торговцы кажется естественным, и – беде получиться – подсказанным надежнейшеми людьми. А кто тут, в городе, самый надежнейший и проверенный товарищ? Конечно же, господин Пурим Казыл! Ну, если и не самый надежнейший, то, по крайней мере – один из таковых.
И вот теперь, вот теперь вот, Пурим-бей должен был дать совет… такой совет, который давно уже ждал от него Лешка.
Ну! Ну же!
– Так что вы хотели сказать, уважаемый господин Пурим?
Поставив кружку на дорожный сундук, смотритель довольно рыгнул:
– Оставайтесь здесь до весны. За это время продадите свой товар, и – чтобы не сидеть без дела – займитесь каким-нибудь ремеслом. Разрешение, уж таки и быть, я вам выпишу… Хоть прямо завтра. Кроме торговли, умеете хоть что-нибудь?
– Кажется, мой напарник может плести корзины, – наливая вино, нерешительно промолвил Лешка.
– О! – Пурим-бей поднял верх указательный палец. – Корзины! Уже кое-что. А с постоялого двора съезжайте, лучше снимите у кого-нибудь угол – гораздо дешевле выйдет.
– О, любезнейший Пурим-бей! – Алексей молитвенно сложил руки. – Не знаю, как и благодарит вас за ваши полезнейшие советы!
– Как-как… – Пурим-бей снова прищурился. – Не знает он, как же!
Еще цехин…
– Ну, как? – едва дождавшись, когда смотритель ушел, азартно поинтересовался Аргип. – Посоветовал?
Лешка устало ухмыльнулся:
– Конечно. Только сколько вина, паразит, вылакал! Готовься, с завтрашнего дня будем по очереди ходить по окрестным горам – резать на корзины лозу.
Как и советовал Пурим-бей, парни сняли небольшую комнатку в беленом домике на самой окраине, принадлежавшем какой-то дальней родственнице смотрителя – полной, немолодой уже, женщине с обветренным злым лицом. Звали ее Марта.
Домик окружала глухая ограда, за которой находился несколько запущенный сад – там же, за отдельную плату, «торговцы» договорились оставлять на ночь повозку с волами. Вообще-то, если хорошенько подумать, старуха Марта драла с постояльцев безбожно (возможно, делясь с любезным родственничком). Ну, конечно, не так ломила цену, как на постоялом дворе, однако, модно было найти жилье и куда дешевле. Чего никак не нужно было ребятам – не за дешевизной они сейчас гнались, а за безопасностью. Уж ясно, Марта исполняла роль не только хозяйки, но и соглядатая – а явный соглядатай всегда предпочтительнее тайного. К тому же, в дом, на правах родственника хозяйки, частенько наведывался и смотритель, от которого много чего можно было узнать. Правда, винища, собака, пил столько, что было просто удивительно, как он еще не лопнул?!
Беседы иногда затягивались и за полночь – Пурим-бей хмелел, и парни дотошно расспрашивали его о румелийских городах – Тырнове, Никополе, Варне. Дескать, как там насчет торговли? Есть ли условия? Много ли населения, да постоялых дворов? Можно ли договориться со стражниками об охране? А во сколько закрывают ворота? Выставляют ли на улицы рогатки по ночам? Где именно проходят дороги? А есть ли более короткие пути? И где можно напиться, напоить волов? А перевалы? Трудно ли их пройти?
Уходило и вино, и цехины. Однако, пополнялись и ценные сведения. Впрочем, уже не только через Пурима, хватало и других информаторов. Вот, скажем, хоть та же Глафира-молочница. Крестьянка, она вместе с семьей когда-то жила в одной деревне недалеко от Константинополя, однако высокие – высочайшие! – налоги и наглый чиновничий произвол вынудил все семейство искать счастья в иных краях. Они – а еще и другие крестьянские семьи – просто ушли к туркам.
Да, была резня, и христианская кровь щедро окропляла землю под ударами тяжелых турецких сабель, но…
Кроме кнута имелся и пряник. Налоги различались в разы, турки брали куда меньше! И, если был выбор, крестьяне – эскуссаты, зевгараты, воидаты – все чаще предпочитали уходить под власть турок.
Было и еще одно… «Ени Чери» – «новое войско», знаменитые янычары, забранные у христианских родителей в качестве «налога кровью». Это была гвардия самого султана, и вряд ли бы так близко к правителю мог попасть иной турок! Турок, кстати – презрительная кличка – деревенщина, пастух – завоеватели предпочитали именовать себя – османлы – потомки султана Османа.
А еще та ж Марта как-то с неприкрытой завистью рассказывала о своих соседях. Бедно те жили, что и говорить, и с детьми не повезло, один сын был – да и тот хромой да тощий. Все над ним издевались, шпыняли… А потом мальчика – звали его Силяй – забрали турки. Нет, в янычары он годился – калека – но зато бедолага отличался живым умом и памятью. Выучился – и грамоте, и управленческому делу… И кто он теперь? Нет, не презираемый всеми хромоножка Силяй… А помощник визиря – Селим-бей эфенди! И шапки перед ним все снимают за сто шагов, и гнут спины…