Царьград. Трилогия

Посняков Андрей

Грек непонимающе обернулся, переспросил, перекрикивая ветер:

— Что?

— Говорю — долго еще?

— Нет, нет, отдыхать не будем. Надо идти!

Лешка махнул рукой:

— А ну тебя, глухая тетеря.

И, не смотря больше по сторонам, зашагал за резко ускорившимся приятелем.

А ветер уже сбивал с ног, срывая с плеч плащи, и беглецы рады были укрыться в какой-нибудь теснине, пробраться по дну ущелья — чтобы потом снова подняться верх, подставляя ветру разгоряченные лица.

Чтоб

прогнать страх — все тот же противный липкий страх высоты, — Лешка пытался припомнить песню «Смельчак и ветер» в исполнении группы «Король и Шут», но почему-то вспоминалась лишь первая строчка:

— Дул сильный ветер, крыши рвал…

Ну, еще припев — он вспомнился, когда юношу чуть было не сдуло в ущелье. Врешь, не возьмешь! Лешка уцепился за камни, силясь слиться со скалой в единое целое. Гулко, как ударная установка, бабахало в груди сердце, а обветрившееся до крови губы сами собой шептали:

Я ведь не из робких,

Все мне по плечу.

Сильный я и ловкий,

Ветра проучу!

А ветер ревел, выдувая из прищуренных глаз злые холодные слезы, старался ухватить покрепче, чтобы, завывая хохотом, сбросить беглецов в самую глубокую пропасть. Похоже, поднималась буря. Лешка цеплялся за скалы, упрямо повторяя:

Я ведь не из робких,

Все мне по плечу…

Буря разразилась не на шутку — горные вершины окутали черные тучи, полыхнула молния, и ударивший следом гром раскатами прокатился по ущельям.

— Быстрее, быстрей! — обернувшись, закричал Владос. — Там, внизу, есть одно место.

Ветер швырнул в лицо холодные брызги, да так, что Лешка едва не захлебнулся. А из того, что только что прокричал грек, расслышал лишь одно слово —внизу! Внизу?! Что, они уже взяли перевал? Юноша оглянулся назад — там, в полумгле, дыбились горы! А ведь, похоже, что так! Ура!

Сильный я и ловкий…

Ура!

Зацепившись за корень, Лешка кубарем покатился вниз, едва не сбив с ног идущего впереди приятеля. Пронесся, как сорвавшийся с крыши снег, как лавина, как летящий под откос поезд.

Йэх! — как говаривал бригадир Михалыч.

Странно, что не убился — задержали колючие заросли. Исцарапался, правда, весь, так лучше исцарапанным, чем мертвым.

— Эй, Алексий! Али-и-и! — закричал Владос. Лешка, охая, выбрался из кустов:

— Здесь я. Здесь.

Грек подбежал ближе, обнял за плечи:

— Слава Господу, жив!

— Жив! — улыбался Лешка. — Куда я денусь? Я ведь не из робких!

Владос хохотнул:

— Да я уж вижу! Лихо ты прокатился! Словно ветряная мельница.

И снова громыхнул гром. И рванул ветер. И тугие струи дождя окончательно погрузили все вокруг в темную беспросветную мглу.

— Еще чуть-чуть, — прямо в ухо прокричал Владос. — Там, внизу, есть пещера.

— Что?

— Пещера?

— Почему вчера?

— Да не вчера — пе-ще-ра! Идем!

Грек потянул приятеля за руку. Спуск стал заметно положе, а затем тропинка и вообще юркнула под кроны деревьев.

— Сюда, — остановившись у плоского камня, Владос махнул рукой.

Интересно, как он здесь разбирался, в этой мгле? Грек кивнул вперед:

— Вон, там — пещера.

Хоть убейте, но Лешка не видел в указанной стороне ничего похожего на пещеру. Там и скал-то вроде бы не было — одни кусты да деревья.

— Идем, идем! — подбадривал Владос. Господи, опять колючки! Ну, хорошо — не ущелья. Следом за греком юноша юркнул в кусты, снова царапая лицо и руки. Колючки кончились, пошел самшит, ивы…

— Эй, Владос!

Приятель внезапно пропал! Вот только что шел впереди и…

— Сюда! — донеслось из кустарников. Лешка пошел на голос…

И в самом деле, это оказалась пещера. Со всех сторон прощупывались каменистые своды, а видно ничего не было — одна кромешная тьма. Ну, хорошо хоть сухо, это уж парень чувствовал. Рядом тяжело дышал грек.

— Ты в порядке? — отдышавшись, негромко спросил Лешка.

Владос не понял:

— В чем?

— Ну, как себя чувствуешь?

— Бывало и хуже.

— Сейчас бы костерок развести, одежку просушить, согреться, — Лешка мечтательно потянулся. Да, обсушиться бы не мешало. — А то можно и воспаление легких схватить!

— Чего? — опять не понял напарник.

— Костер бы, говорю, хорошо.

— А… Сейчас разведем.

— Что? — теперь наступила Лешкина очередь удивляться. — У тебя что, спички есть?

Владос не отозвался, лишь послышались удары камня об что-то железное.

— Алныз положил в мешок огниво, — пояснил грек. — А дрова тут есть, правда, немного — этой пещерой частенько пользуются пастухи, как раз вот в таких случаях.

— Пастухи?! — Лешка насторожился. — А сюда они не придут?

— Ну и придут? Ничего… Мы тоже прикинемся пастухами Ичибея Калы. Перегоняли, мол, скот, да вот заплутали в бурю. Погодка-то…

— Да уж, так и шепчет — займи, но выпей!

— На! — Владос протянул флягу. Ту самую, серебряную, с узором.

Лешка глотнул — вино! Вкусное, согревающее.

— Ну, клево! Живем!

Тем временем грек все ж таки высек искру и, раздув трут, стал потихоньку подкладывать хворост. Трепетные язычки желтого пламени, занявшись, потянулись кверху — видать, где-то там имелось отверстие — дымоход.