Цари. Романовы. История династии
Шрифт:
– Будьте вы прокляты, – пробормотал Доманский.
– Всегда ценю такое начало, – засмеялся Рибас.
Москва.
На Кузнецком мосту торговали тогда французские лавки. Здесь было любимое место московских франтов – петиметров, как называла их тогдашняя сатирическая литература. Здесь они прогуливались, назначали свидания богатым московским девицам.
Тучный хозяин французской лавки, в котором с трудом можно узнать когда-то молодого и стройного слугу Рибаса, внимательно смотрит на щеголя в надвинутой на глаза шляпе. Сей щеголь и есть господин Рибас собственной персоной.
– Очень трудно узнать человека в этом борове, – сказал Рибас.
– Да уж, – будто речь шла не о нем, вздохнул хозяин.
– Но я попытаюсь, – сказал Рибас и неожиданно отвесил хозяину лавки великолепную оплеуху. Но рука его только просвистела в воздухе, ибо толстяк с поразительной ловкостью увернулся от удара. Последовала новая попытка оплеухи – и вновь толстяк, как матадор от быка, ушел от удара. – Пожалуй, я тебя узнал, – произнес Рибас.
– А я вас что-то не припоминаю.
Но в этот миг оглушительная пощечина достигла цели. Толстяк поперхнулся, а потом сказал с нежностью:
– Ну конечно, узнал вас, хозяин! Рад вас видеть, господин Рибас!
– Русского языка так и не выучил.
– Нет никакой надобности, мой господин. Здесь по-русски говорят только подлые люди. Но не они мои покупатели.
– Ты понял, зачем я пришел?
– Опять!.. Опять!.. – застонал толстяк. – Бессонные ночи, скачки на лошадях… О, как я хорошо жил, сударь!.. О, зачем вы объявились?..
Вскоре в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилось объявление: «Из столицы выехал испанский дворянин Де Ри вместе со своим слугой».
Прошло несколько месяцев.
В этот вечер в Эрмитаже избранный кружок императрицы, как всегда, играл в карты. Играли в «макао» на двух столах. И каждый выигравший черпал ложечкой бриллианты из ящичка посреди стола. Екатерина, с вечной своей благодетельной улыбкой, глядела на играющих.
«Я стараюсь чаще затевать подобные вещи, чтобы слух о щедрости „Северной Семирамиды“ ослеплял европейские дворы. Мне приходится преданно служить своему образу. И этот образ доставляет мне немало хлопот».
Играют… И очередной выигравший, дрожа от волнения, лезет ложечкой за очередным бриллиантом. Горят глаза играющих. Игра, игра!
«В разгар игры, когда они алчно черпали бриллианты, вошел наконец тот, кого я ждала уже не один месяц…»
Как всегда, с открытой ослепительной улыбкой в залу вошел Рибас.
И опять они уединились с императрицей.
Игравшие, завороженные бриллиантами, даже не заметили этого.
– Давно вас не видела, господин Рибас, сказывают, что вы были за границей?
– Да, пришлось много путешествовать.
– И как ваше путешествие, сударь?
– Весьма удачное, Ваше величество. Я путешествовал по Италии, и после многих приключений в одном из маленьких итальянских городишек мне посчастливилось наконец столкнуться с некоей особой.
– И какова она… сия особа? – усмехнулась Екатерина.
– Еще не старая, бодра телом.
– И ей известно, кто она?
– Несомненно. Хотя уверен: не питает никаких честолюбивых планов. Однако думаю, что жизнь сей особы вне пределов нашей державы не отвечает интересам державы.
Екатерина помолчала, потом сказала:
– О всем, что вы выяснили, вы сообщите в дальнейшем посланному от меня доверенному человеку. Я не знаю сегодня его имени, но уверена, что уже вскоре он к вам обратится. Я благодарю вас за преданную службу, господин Рибас.
25 июня 1776 года французский посланник писал в Париж: «Есть здесь один молодой человек Рибас, испанец по происхождению, малый не без способностей и честный. Он женился на любимой горничной императрицы. Ее величество оказывает ему всевозможные милости. Она даже намекнула, что желала бы дать ему знаки отличия, но вместе с тем желала бы иметь из-за общественного мнения веские причины, которые оправдали бы подобные милости. По-видимому, рекомендация испанского короля произвела бы наилучшее впечатление…»
Впоследствии судьба была очень милостива к Рибасу. В 1784 году он был отправлен на юг к Потемкину, где участвовал в завоевании Тавриды. В 1789 году он захватил турецкую крепость Хаджибей, на месте которой им была основана Одесса. На исходе века он уже вице-адмирал Черноморского флота, генерал, кригс – комиссар и т. д.
Но жажда интриг… Ах, эти интриги! На вершине могущества он продолжал участвовать во всех дворцовых интригах и…
1800 год. Карета Рибаса подъезжает к Зимнему дворцу. Карета останавливается. Но никто из нее не выходит.
– Ваше превосходительство, – наконец осмеливается крикнуть лакей с запяток, – приехали!
Из кареты – ни звука.
Обеспокоенный слуга спрыгивает с запяток, открывает дверцы… и ему падает на руки господин Рибас.
– Ваше превосходительство! Господин Рибас!.. Умер! – кричит в ужасе слуга.
Так умер адмирал Рибас. Домашний врач случайно… совершенно случайно дал ему яд вместо лекарства.
«Этот Рибас был человек необыкновенный. Благодаря своему уму он сделался хорошим генералом и даже честным человеком», – написал о нем в своих воспоминаниях граф Ланжерон.
Но вернемся в 1777 год. В Царском Селе в парке на скамейке сидит Екатерина со своей вечной наперсницей Марьей Саввишной Перекусихиной.
«Теперь осталось найти человека, которому возможно было поручить сию миссию. И я думаю об этом все время…»
Мимо скамейки проходит роскошный петербургский щеголь.
«Сад был открыт мною для публики, и я любила вот так сидеть и наблюдать за новыми модами, за человеческими физиономиями».
<