Царица амазонок

Фортье Энн

Вот только… У обоих манекенов не было правых рук. И это явно случилось недавно, потому что зловеще реалистичные куски пластика лежали на полу. Посмотрев на Ребекку, я поняла, что мы обе подумали одно и то же: манекены лишились своих браслетов с головой шакала.

Тут Резник что-то испуганно вскрикнул, и мы уставились на экран компьютера.

– Какого черта, кто это? – воскликнул Резник; остановив изображение, он увеличил картинку фигуры, попавшей в объектив камеры, и потом спросил еще громче: – Может мне кто-нибудь объяснить, кто это?

Мы

немного наклонились вперед, чтобы всмотреться в расплывчатую черно-белую картинку человека, стоявшего перед книжным стеллажом и державшего в руках книгу, которая могла быть только «Историей амазонок». И, несмотря на плохое разрешение и на то, что лицо вора скрывала маска, я мгновенно узнала его. В конце концов, я всего лишь четверть часа назад была в его объятиях.

– Ну и что вы думаете? – Джеймс посмотрел на меня с весьма неприятной смесью гнева и триумфа. – Знаем ли мы этот никудышный кусок дерьма?

Я была настолько потрясена, что не сумела скрыть этого. Без сомнения, я оказалась самой слепой, самой легковерной жертвой, в какую только вонзал свои вероломные зубы Фонд Акраб.

– Вовсе не никудышный! – Резник таращился на экран так, словно ему хотелось разнести его вдребезги. – Этот манускрипт стоил мне целого состояния. А теперь он исчез навсегда.

Я ощущала на себе взгляд Джеймса, когда он откашлялся и сказал:

– Не обязательно. Может быть, телефонный звонок в Дубай кое-что прояснит?

Хотя я прекрасно слышала слова Джеймса, я была все еще буквально парализована видом Ника на экране, так что не совсем понимала, что именно подразумевает Джеймс, пока Резник не фыркнул с откровенным удивлением:

– Вы полагаете, за всем этим стоит аль-Акраб?

Джеймс пожал плечами, не обращая внимания на гримасу ужаса на моем лице:

– Но мы ведь оба знаем, что его люди никогда не действовали по правилам. Да и кто еще мог бы осмелиться проделать такое с вами?

Когда весть о взломе распространилась на другой половине дома, светская тусовка превратилась в настоящий хаос. Охранники носились туда-сюда, выкрикивая запоздалые приказы, но эта суматоха и в сравнение не шла с тем, что происходило в моей голове, когда я локтями прокладывала себе дорогу среди гостей, отчаянно пытаясь вырваться наружу.

– Морган! – произнес за моей спиной Джеймс уже не в первый раз. – Не будьте вы такой занудой! Куда подевалось ваше чувство юмора?

Я не потрудилась ответить. Что бы я ему ни сказала и что бы он ни произнес мне в ответ, тот факт, что Джеймс мог сдать Ника известному садисту вроде Резника, приводил меня в такую ярость, что я готова была схватить с постамента ближайший бюст Алекса и швырнуть его в Джеймса.

– Отлично! – заявил Джеймс, которому наконец-то все это надоело. – Я заберу наши вещи из гардероба. Встретимся у машины. А кто не придет, будет добираться пешком. – С этими словами он ушел.

– Мне надо в туалет, – сказала Ребекка. – Подожди минутку…

Пока я дожидалась возвращения Ребекки, я снова почувствовала, что

на меня кто-то смотрит – на этот раз со стороны открытой двери, ведущей на террасу. Это оказалась молодая женщина в серебристом костюме мыши – моя Немезида на роликовых коньках.

Наши взгляды встретились. Потом она с наглой полуулыбкой подняла перед собой сумку и перекинула ее ремешок через плечо, постаравшись, чтобы я видела ее движения.

Это была моя сумочка, та самая, что пропала в лабиринте Кносса.

– Эй! – воскликнула я, инстинктивно шагая в ее сторону.

Но как только я тронулась с места, женщина развернулась и исчезла в саду.

Я поспешила за ней. Серебристый костюм был отлично виден на фоне зелени, и хотя женщина двигалась весьма проворно, я не отставала, несмотря на неудобные туфли и росу, из-за которой трава стала опасно скользкой. Но вот женщина протиснулась сквозь дыру в высокой проволочной сетке, слегка задержавшись, чтобы убедиться, что я не отстаю, и побежала по дороге, размахивая моей сумкой.

Преимущества явно были не на моей стороне, однако я не собиралась снова упускать эту особу – во всяком случае, без борьбы. Бормоча себе под нос ругательства, о существовании которых прежде и не подозревала, я тоже протиснулась сквозь дыру в сетке, превращая черт знает во что свою прическу, туфли, и вопреки здравому смыслу поспешила за длинноногой грабительницей по крутой дороге в сторону воды, сбросив обувь.

Было нечто странно освобождающее в этом беге, когда мои босые ноги касались шершавого асфальта тротуара, длинная юбка сбилась в ком у бедер, а я сама удивлялась собственной скорости. Мимо проносились один за другим фонарные столбы, расстояние между мной и моей добычей не увеличивалось, и она то и дело оглядывалась через плечо, пока наконец в какой-то момент не повернула за угол… и не исчезла.

Мне не понадобилось много времени, чтобы добежать до этого угла, но, когда я за него заглянула, женщины нигде не было видно. Я стояла в тихом жилом квартале, тут и там были припаркованы автомобили… Спрятаться здесь можно было где угодно. Застыв на месте, я прислушивалась, надеясь уловить звук шагов или еще какие-то звуки, подсказавшие бы мне, что она все еще где-то рядом… И тут я увидела его.

Британский паспорт. На тротуаре, прямо у моих ног.

В полном изумлении я наклонилась и подняла его. Это был мой паспорт.

Пройдя дальше по безмолвной улице с абсурдным чувством завершенности задачи, я увидела впереди на краю тротуара, прямо под фонарем, еще один предмет.

Мой бумажник.

Наверное, мне уже в тот момент должно было все стать понятным, но этого не произошло, пока я не нашла еще и свой дневник – задумчиво лежавший под другим фонарем, прямо за углом боковой улочки… И лишь тогда я осознала, что именно происходит.

Она меня заманивала куда-то. Сначала сумочка, потом паспорт, потом кошелек… И я, как последняя простофиля, поддалась на ее игру, льстя себе мыслью, что это я охотник.