Царица Аттолии
Шрифт:
В тусклом свете она прошла по доскам причала и остановилась около лодки. Причальные канаты позволили суденышку отплыть на несколько футов в сторону. Она приказала стражнику подтащить лодку ближе. Краем глаза она заметила, как он покорно вошел по колено в воду и двинулся к лодке. Он спокойно зацепил деревянный борт крюком вместо отсутствующей правой руки.
Телеус стоял на стене над воротами и смотрел вниз на эддисийца. Он ожидал, что переговорщик прибудет на лошади, и удивился, когда солдат пешком вышел из-под прикрытия деревьев и пошел через поле к Мегарону.
— Хотите сдаться? — крикнул человек в стеганой куртке.
— Утром, — ответил Телеус.
— Ладно. Мертвого так и оставите лежать до утра?
Царский
— Мы заберем его сегодня вечером, если не возражаете, — сказал Телеус.
— Я передам своим, — ответил солдат и махнул рукой Телеусу, прежде чем вернуться в лес.
— Позвольте мне, капитан, — сказал голос за спиной Телеуса.
Он повернулся и узнал лейтенанта, привезшего почтовую сумку.
— Он был моим другом, — сказал солдат. — Я заберу его.
— Хорошо, — согласился Телеус.
Чуть позже капитан остановился около одного из столбов, поддерживающего широкое крыльцо Мегарона, и заметил лейтенанта, верхом на лошади ожидающего, когда откроют ворота. Его сопровождали четверо остальных прибывших с ним солдат. Телеус раздраженно пробормотал, ни к кому конкретно не обращаясь, что для того, чтобы забрать одно тело, пятерых человек не требуется. Он начал спускаться по ступеням, но ворота распахнулись, и всадники исчезли. Он ждал во дворе, чтобы поговорить с лейтенантом, когда тот вернется. Вдруг со стены раздался крик, он бросился вверх по лестнице к стражнику над воротами. Вглядываясь в сгущающуюся темноту, он не мог разглядеть на дороге никого. Ни всадников ни трупа не было видно.
— Курьер? — спросил он.
— Вскочил на ноги, как только они подъехали, — ответил охранник. — Оказался не мертвее нас с вами. Один из посыльных поднял его в седло, и они умчались в лес.
Телеус уставился на гвардейца. Пять человек. Шесть новых солдат минус один.
— Следуйте за мной, — приказал он ближайшим охранникам и побежал вниз по лестнице еще быстрее, чем поднялся.
Глава 15
Когда он опустился на колени, Аттолия повернулась, чтобы рассмотреть его лицо. Он вырос, поняла она. Мальчики часто словно выстреливают вверх, становясь мужчинами, но ее шпионы то ли не заметили, то ли не догадались сообщить ей. Он был чуть ниже ее и с коротко остриженными волосами под шлемом; она не обратила на него внимания, когда увидела во дворе среди грязных солдат. Тогда у него вместо крюка была прицеплена фальшивая рука. Она догадалась, что он скрыл ее под перчаткой для верховой езды. Но больше всего перемену в нем выдавал не рост, не длина волос, а выражение лица. Он смотрел на нее так же бесстрастно, как, Аттолия знала, смотрит она сама. Она чувствовала неподвижную маску на лице. Ей пришло в голову, что если поискать гвардейца, посланного Телеусом, она найдет его где-то рядом, но не связанного и оглушенного, а мертвого.
— Ты изменился, — сказала Аттолия.
— Я это уже слышал. В лодку, Ваше Величество, — сказал Евгенидис, кивнув головой.
Он по-прежнему сидел на корточках рядом с лодкой, совсем близко от нее. Черная вода колыхалась у него под рукой, готовая поглотить ее тело.
Аттолия вспомнила, как он выглядел в замке на Сеперхи, где она впервые увидела его: избитый, бледный от потери крови. Тогда он сказал ей, что она красивее Эддис, но не так добра, и улыбнулся удовлетворенной улыбкой лучника, чья стрела попала в цель. Аттолия удивилась, что он не улыбается сейчас, даже чтобы позлорадствовать. После недолгого колебания она вошла в лодку. Корпус лодки качнулся под ней, и она быстро села на деревянную скамью около мачты. Она плотнее запахнулась в плащ, чтобы прогнать озноб.
— Пока есть жизнь, есть надежда, Ваше Величество? — спросил Евгенидис, его голос ничего не выражал.
Аттолия не ответила. Она смотрела на мачту перед собой, в то время как вор остро заточенным внутренним ребром крюка обрезал веревку, стягивающую парус. Веревка упала к ее ногам, и освобожденный парус захлопал на ветру. Евгенидис отвязал лодку и, держа канат в руках, протащил ее к краю причала.
Они услышали отдаленный крик, Евгенидис заторопился. Он оттолкнулся от причала и прыгнул на корму. Лодка снова вздрогнула. Аттолия схватилась за скамью. В раскрытом дверном проеме показались силуэты мужчин, но лодка уже вылетела из пещеры навстречу ветру. Внезапно парус наполнился, суденышко рванулось вперед, и Аттолия откинулась назад. Евгенидис упал на заднее сиденье и положил крюк на рулевое весло, чтобы править. Он поправил парус, и лодка прибавила скорость, оставляя пещеру позади. К тому времени, когда солдаты Аттолии добежали до причала, лодка была вне досягаемости, невидимая в темноте.
В гавани было неспокойно, и лодка мячиком прыгала с волны на волну. Аттолия чувствовала, как брызги летят ей в спину, и порадовалась, что плотная ткань плаща почти непроницаема для воды. Она плотнее завернулась в теплую ткань.
Очень скоро они оставили гавань и вышли в темное море. Евгенидис, казавшийся черным силуэтом на корме лодки, повернул в направлении береговой линии Эддиса, и теперь ветер дул им в спину. Аттолия через плечо смотрела, как исчезают огни Мегарона, пока они совсем не скрылись за скалистым мысом. Они плыли все дальше, вода постепенно просачивалась сквозь плащ Аттолии, плеща через нос лодки у нее за спиной.
— Вы умеете плавать, Ваше Величество? — Спросил Евгенидис.
— Нет, — коротко ответила она.
Телеус повел солдат из пещеры на нижний этаж Мегарона. На верхней площадки лестницы их ожидал мидянин.
— Не хотите мне сказать, что стало причиной этой суеты, капитан? — спросил он, и Телеус поколебался, но не нашел причины скрывать факт похищения царицы. Мидиец мрачно улыбнулся.
— Вор Эддиса очень умен. Не сомневаюсь, что он уже утопил ее, пока мы тут с вами мило беседуем, — сказал посол. — Возможно, он и сам утонет, если собирается плыть вдоль побережья в условиях нулевой видимости.
Кажется, идея утопить царицу пришлась Нахусереху по душе. Телеус наблюдал за ним, сузив глаза.
— Мы должны послать весть армии на перевале, — сказал Телеус.
— Зачем? — поинтересовался мидянин, удивленно подняв брови. — Чтобы организовать торжественные похороны?
— Она не могла умереть, — рявкнул Телеус.
— Пожалуй, да, — задумчиво согласился мидянин. — Наверное, я ошибся. Пожалуйста, извините, эта весть застала меня врасплох. Думаю, мне сегодня стоит поужинать в своей комнате.
— Ваше Величество, — сказал Евгенидис несколько часов спустя. — Будьте любезны, нагните голову, я собираюсь сделать поворот через фордевинд. [5]
Аттолия открыла глаза и посмотрела на него. Ветер прогнал облака, и луна освещала воду вокруг лодки и высокие черные скалы на берегу.
— Я перекину парус на другой борт, — пояснил Евгенидис. — Вы ведь не хотите, чтобы рангоут ударил вас.
Аттолия молча наклонилась вниз. Евгенидис перевел румпель на другую сторону, и лодка качнулась. Парус прокатился над головой и захлопал на ветру. Лодка накренилась, и Аттолия бросилась к поднявшемуся борту, но Евгенидис сидел неподвижно, откинувшись назад и крепко держа руль. Скорость лодки, вставшей к ветру боком, казалось, увеличилась вдвое; Аттолия вцепилась в деревянное сиденье под собой и смотрела, как быстро приближаются отвесные скалы.
5
Поворот судна (шлюпки), следующего под парусами, на новый галс. В отличие от поворота оверштаг судно пересекает линию ветра кормой.