Царица Пальмиры
Шрифт:
— Никогда — это очень долгое время, богиня. Когда ты окажешься со мной в Риме, ты все забудешь, — ответил он.
— Никогда!
— Иди, отдохни, — повторил он.
Зенобия прошмыгнула мимо него и вошла в свою спальню. Там сидели Баб и Адрия а ожидании ее возвращения. Когда она вошла, они быстро поднялись на ноги, поспешили к ней и, ни слова не говоря, начали снимать с нее драгоценности и одежду.
Хотя она думала, что не сможет заснуть, но все-таки заснула. Усталость взяла свое, и она могла бы с легкостью проспать сутки, но Баб бережно растолкала ее в час перед закатом и снова помогла
Она сам жива, ее дети тоже живы и останутся жить, если только Деми не совершит какую-нибудь глупость. Пока они живы, остается надежда — надежда когда-нибудь вернуться в Пальмиру. Как долго проживет Аврелиан? В те времена императоры приходили и уходили с удивительной быстротой. Через несколько лет то, что произошло между Римом и Пальмирой, будет забыто, и если она завоюет благосклонность следующего римского императора, то ей, возможно, удастся вновь подучить то, что полагается Вабе по праву наследства.
— Вот ты и готова, — сказала Баб, которая понимала настроение своей хозяйки и оставалась безмолвной во время одевания.
— Идем со мной, старушка! — сказала Зенобия.
— А ты думала, я не пойду? — быстро ответила Баб. — Ты сильна, дитя мое, но нет человека, достаточно сильного, чтобы в одиночку вынести то, с чем тебе предстоит сейчас столкнуться.
Я всегда буду с тобой, пока эти усталые старые ноги могут двигаться.
— Я тоже пойду, ваше величество! — сказала тихая Адрия. Зенобия обернулась в удивлении и встретила твердый, решительный взгляд карих глаз девушки-рабыни.
— Да, Адрия, можешь пойти, — ответила она. Женщины вышли из комнат царицы и медленно пошли по коридору, который вел в главный внутренний двор дворца. Зенобия отметила, что ее личная охрана заменена римскими легионерами. Хотя она была уверена, что ее людям не причинили вреда, она решила расспросить Аврелиана об их участи.
Римские легионеры, охранявшие вход в центральный внутренний двор, быстро встали по стойке» смирно «, когда Зенобия вместе со своими служанками проходила мимо них. Зрелище, которое ждало ее снаружи, чуть не заставило ее споткнуться, но старая Баб мягко прошептала:
— Мужайся, царица Пальмиры!
Зенобия с царственным видом прошла вперед и вместе со служанками поднялась на помост, воздвигнутый в конце двора. Там уже сидел Аврелиан, развалясь в кресле.
— Я же сказал тебе, чтобы ты не приходила! — произнес он.
— А я сказала тебе, что эти люди, которых ты собираешься казнить, верно служили мне и я должна проводить их в последний путь, — ответила она почти сердито.
Аврелиан подал знак одному из своих людей.
— Принесите кресло для царицы! — сказал он.
— Я буду стоять в знак уважения, — быстро ответила она. Аврелиан не обратил внимания на ее слова.
— Будешь ты стоять или сидеть, богиня, это твое дело, но если тебе понадобится кресло, оно будет здесь.
Зенобия оглядела внутренний двор. День выдался жарким, но сейчас приближался закат, и двор оказался в тени.
Зенобия повернулась к римскому императору.
— Все пройдет быстро?
— Да, — последовал краткий ответ.
Ей хотелось плакать, но она сдержала слезы и проглотила
— Приветствуем тебя, Зенобия! Приветствуем тебя, царица Пальмиры!
Она выпрямилась и воскликнула громким голосом, чтобы все слышали ее:
— Да ускорят боги ваш путь, друзья мои! Вы, несомненно, величайшие патриоты Пальмиры! Привет вам, совет десяти!
— Достаточно! — огрызнулся Аврелиан и подал знак рукой. Каждого из членов совета заставили опуститься на колени перед тростниковой корзиной. Их незащищенные шеи склонились, легко доступные для палача. Палачи подняли свои мечи, и в этот момент Зенобия крикнула:
— Лонгин, друг мой, прощай!
— Прощайте, ваше величество! — послышался дорогой для нее голос, и тут палачи нанесли удар с хорошо натренированной точностью. Десять отрубленных голов с отчетливым глухим стуком упали в ожидавшие их корзины.
Она пошатнулась, Аврелиан встал и потянулся к ней, чтобы обнять ее своей сильной рукой.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, римлянин! — зарычала она на него.
— Смерть римским тиранам!
Этот крик внезапно эхом пронесся по двору, и легионеры начали падать под градом стрел, обрушившимся на них в открытом дворе. Некоторые из них мгновенно умерли, другие были смертельно ранены отравленными стрелами, которые выпускали в них лучники, стоявшие на крыше дворца.
Высокий молодой человек с презрением смотрел вниз, на ошеломленных сановников, стоявших на помосте.
— Приветствую тебя, цезарь, — насмешливо сказал он, — и добро пожаловать в Пальмиру! Молись богам, что рядом с тобой царица, иначе ты и все эти римские свиньи были бы сейчас так же мертвы, как и твои палачи. Народу Пальмиры не нравится то, что ты сделал. Это наш трусливый царь открыл тебе ворота города, а не народ. Несмотря на это, мы предпочитаем царя Вабаллата римскому губернатору. Восстанови его власть, или это будет началом нашей войны против тебя.
Потом, не дожидаясь ответа, он вместе со своими лучниками исчез с крыши дворца.
Гай Цицерон спрыгнул было с платформы, но тут раздался острый, как нож, голос Аврелиана.
— Не затрудняй себя. Гай! Они уже давно, словно крысы, залезли в свои норы, и мы не найдем их! Потом повернулся к Зенобии.
— Полагаю, что юноша, который говорил, — это твой младший сын?
Она с оскорбленным видом сбросила его руку, посмотрела на него долгим взглядом и улыбнулась. Потом вместе со своими служанками, потянувшимися следом за ней, сошла с помоста и исчезла во дворце. Оказавшись в безопасности в своих комнатах, она в ярости воскликнула: