Царская экспертиза
Шрифт:
14
Уже пятнадцатого августа Алексей Иванович Шумилов получил краткую записку, присланную посыльным гостиницы «Европа». В ней Александра Егоровна Максименко сообщала, что ждёт его с визитом в любой день после полудня. Изящная лаконичность формулировок, а также прекрасный почерк, коим была написана записка, убедили Шумилова в том, что скрывающаяся от закона вдовушка прибыла в столицу в сопровождении Софьи Резнельд и, видимо, не её одной. Было очевидно, что где — то рядом должны были крутиться как братишка последней, так и мамаша первой.
Не без внутреннего трепета Алексей Иванович готовился к этому визиту. Он сознавал, что задуманная им
Никогда прежде Шумилов не подходил столь придирчиво к собственному туалету, как утром шестнадцатого августа. Под форменный парадный вицмундир он надел широкие чёрные хлопковые штаны с чёрными же шёлковыми лампасами — это было, конечно же, нарушением правил ношения формы, но вполне в духе последних веяний чиновной моды! Вместо классической рубашки он одел дорогущую сорочку из тонкого лионского полотна со стоячим воротником и изящно отогнутыми его уголками — это тоже было нарушение формы, но вполне допустимое и притом очень популярное среди молодых чиновников, не жалеющих на одежду денег. Глухие, без шнуровки, лаковые туфли — полусапожки ручной работы логично дополнили внешний вид чиновника — хвата, за какового должен был сойти Шумилов. Последним штрихом туалета явились перстни, которые Алексей Иванович никогда не одевал в обычной обстановке, но которые показались ему совершенно необходимы теперь. Кольцо на мужской руке — атрибут изнеженного себялюбца, как раз такой образ и нужен был Шумилову. На мизинец правой руки он надел массивное золотое кольцо — печатку, а на безымянный левой руки — перстень с неотшлифованным куском тусклого чёрного диорита размером чуть ли не с фалангу пальца. Кольцо это хотя и выглядело безвкусным, тем не менее, было очень дорого Шумилову как память о запутанном расследовании убийства сестры известного путешественника и антрополога, в котором Алексей Иванович принял весьма деятельное участие весной предыдущего года. Диорит в перстне был осколком очень ценной древнеегипетской статуэтки, умышленно расколотой убийцей незадолго до разоблачения. Особой ювелирной ценности перстень не представлял, поскольку диорит не был драгоценным камнем, но будучи надет на палец, всегда привлекал к себе внимание видевших его. Шумилов имел возможность убедиться в этом неоднократно. Он верил, что это необычное кольцо приносит ему удачу, а именно сейчас ему так необходима была удача!
Александра Егоровна Максименко занимала номер — люкс на втором этаже, где жила совершенно открыто. Разумеется, никто в Петербурге не мог знать, что ростовский суд Таганрогского судебного округа разыскивает её для проведения допроса; Шумилов подозревал, что, возможно, к середине августа даже появилось постановление о её принудительном приводе для дачи показаний. Но поскольку всё это происходило на другом конце Империи, Александра Егоровна пока что могла без опаски предъявлять в столице свой паспорт.
Дверь Алексею Ивановичу открыл неулыбчивый крупный мужчина в шёлковой косоворотке. Как раз подходящий типаж для того, чтобы носить багаж и охранять хозяйку с миллионом рублей наличных. Он провёл Шумилова в шикарно обставленную гостиную, где попросил минутку подождать. Скоро навстречу Алексею Ивановичу быстрым шагом вышла Александра; она скалилась в ненатуральной улыбке и тянула руку для поцелуя. Она заметно изменилась с момента их последней встречи, Шумилов сразу же отметил чёрные круги вокруг её глаз и запавшие щёки. Видимо, последние две недели стоили ей немалых нервов, вопрос только в том, кто больше их потрепал, Варвара Протасова или Антонин Максименко?
— Как наши дела, любезный Алексей Иванович? — начала Александра Егоровна. — Можете ли вы меня порадовать?
— С моей стороны принятые обязательства выполнены в полной мере, — отчеканил Шумилов. — Подготовлены документы под сделку, которая, смею надеяться, заинтересует вас. Документы эти со мной, в портфеле и я готов их предъявить вам для ознакомления. Но прежде чем сделать это, я хотел бы узнать, как обстоит дело с вашей частью договора? Вы располагаете деньгами? Эти деньги в столице?
— Да, Алексей Иванович, миллион с четвертью уже зачислены на счёт в один из столичных банков. — Александра Егоровна тренькнула звонком, стоявшим на столе, и вошедшему в комнату слуге приказала. — Любезный, пригласи — ка Абрашу…
Слуга вышел и Александра, повернувшись к Шумилову, пояснила:
— Абрам Давидыч опытный юрист, он посмотрит ваши бумаги. Он живёт в соседнем номере, сейчас его пригласят.
Очень скоро появился Абрам Давидович, маленький, плешивый, юркий еврей в невообразимо засаленном сюртуке времён чуть ли не Чернышевского и раннего Некрасова; разве что дыр не было на лоснящихся локтях этого швейного раритета. Абрам Давидович сухо кивнул Шумилову, присел на краешек стула боком к столу и лаконично уронил:
— Ну — с, что там у вас?
Своей повадкой он напомнил Шумилову одного из преподавателей Училища правоведения и точно вернул его на два десятилетия назад, в пору ученичества. Что ж, происходившее действительно чем — то напоминало экзамен, на котором Алексею Ивановичу предстояло проявить своё мастерство мистификатора.
— Вот подшивка бумаг на оформление ссуды под залог землицы шесть лет назад. — Шумилов запустил руку в портфель, который держал на коленях, и извлёк оттуда свою «заготовку номер один».
Абрам Давидович зашелестел бумагами. Он не спешил пролистать всю подшивку, а внимательно вчитывался в документы, рассматривал подписи, время от времени листал назад и перечитывал привлёкшие внимание бумаги. Шумилов сразу понял, что перед ним дотошный крючкотворец, а потому приготовился к тому, что ознакомление с документами затянется надолго. Положив левую руку на стол, он расслабленно откинулся на стуле; присутствующие должны видеть, что он спокоен и уверен в себе. Никаких барабанящих по столу пальцев, никаких сучащих под стулом ног: у Шумилова нет причин для беспокойства, поскольку он принёс с собою лучшие из документов!
— Шесть лет назад этот участок оценили в миллион четыреста пятьдесят тысяч, — негромко пояснял Шумилов, обращаясь к Александре Егоровне. — Теперь оценку понизили до миллиона ста тысяч. Полагаю, вы можете быть довольны.
Она рассеянно кивала и, казалось, не имела намерения поддерживать беседу. Абрам Давидович, закончив, наконец, чтение первой части документов, протянул руку за следующей:
— Что у вас там дальше, молодой человек, давайте…
Шумилов выложил из портфеля вторую подшивку:
— Вот тут сопроводительные документы на тот же самый участок на торги, намеченные на двадцать третье число.
Юрист снова углубился в изучение документов. Он пыхтел, сопел, нервно перелистывал страницы, и это пристрастное чтение действовало на Шумилова чрезвычайно раздражающе. Стараясь скрыть волнение, Алексей Иванович время от времени обращался к Александре Егоровне с незначительными вопросами; та отвечала односложно и казалась поглощённой своими мыслями.
Наконец Абрам Давидович закончил чтение.