Царская невеста
Шрифт:
– Остановись, – произнес я, глядя в глаза, где в зрачках вовсю полыхал багровый отблеск безумия. – Остановись.
Эхо промолчало. Впервые за все время оно ни разу ничего не повторило, предоставляя ей самой право выбора. Наверное, тоже какой-то легко объяснимый наукой феномен. Я не надеялся, что она ко мне прислушается. Я даже не был уверен, слышит ли она меня вообще. Именно потому я больше и не сделал никаких попыток к ее удержанию. В конце концов, она – взрослый человек и куда как старше моей княжны. Знает куда идет и зачем.
«И вообще, кто я ей такой, чтобы иметь право запрещать», – подумал я, глядя, как Светозара, жалобно скривившись и не сводя с меня глаз, шагает все дальше и дальше, продолжая призывно протягивать мне руку. Клубы тумана медленно, нехотя, будто сами того не желая, лениво окутали ее полные ноги, неспешно добрались до тяжелых бедер, затем подползли к груди, туго обтянутой шубкой и, наконец, накрыли ее с головой.
Оставалось подумать, как выбраться отсюда самому. Или стоит подождать ее? Но тут моего плеча кто-то легонько коснулся. Вздрогнув от неожиданности, я резко повернулся и увидел достаточно высокого, почти вровень со мной, худощавого старика, пристально глядевшего на меня. Словно оценивал – гожусь или нет. Интересно знать – куда? Осмотром он остался не очень доволен, иначе не стал бы хмуриться.
«Ты наш и не наш, из джунглей и не из джунглей», – сказала наконец Багира Маугли.
– Ну ежели и жиковина из таковских… – пробормотал он разочарованно и скомандовал: – Длани протяни – узрить хочу.
Немного помедлив, я решил не задираться – послушно вытянул обе руки вперед, стараясь понять, что ему от меня нужно.
– А ведь не солгала Светозара про жиковину, – удивленно протянул он, внимательно разглядывая мое украшение. Затем он поводил над ним ладонью, и перстень почему-то стал ощутимо нагреваться.
– Гм, – еще больше удивился он. – С таким напалком ты бы и меня мог заменить.
Наверное, надо было поинтересоваться – в чем именно заменить и с какой целью, но я продолжал хранить гордое молчание. К тому же где бы ни было это место, а примерять на себя обязанности старика я не собирался, так что эти знания мне ни к чему.
– Как мать прозвала? – полюбопытствовал он.
– Константином, – отозвался я.
– Гм. – Его брови снова поползли вверх. – Из греков, что ли?
– Почему? – слегка обиделся я.
– Потому что на Руси имечки попроще дают. Первак, скажем, Вторак, Третьяк, а ежели наши, то покрасивее – Градимир, Борислав, Любомысл…
– Мне и это сойдет, – заметил я. – А тебя, старче, как звать-величать?
– Зови меня… – он на секунду задержался с ответом – то ли раздумывал, называть ли свое настоящее имя, то ли лихорадочно придумывая псевдоним, – Световидом, сыном Вратислава из рода Гостомыслова. Слыхал о таковском?
Настал мой черед колебаться с ответом – обидеть, но сказать правду, или солгать, польстив самолюбию? После недолгого размышления я отрицательно мотнул головой.
– Это хорошо, – неожиданно одобрил старик, пояснив: – Негоже со лжи начинать. А что ж с девкой не пошел? Забоялся ай как?
Я пояснил, стараясь говорить очень корректно и в то же время достаточно категорично, чтобы Световид не принялся уговаривать. И снова со стороны старика последовала совершенно неожиданная реакция – смех. Вот уж чего не ожидал. Смеялся он раскатисто, от души и так заразительно, что в унисон ему со всех сторон зазвучало оживившееся эхо. Немного успокоившись, старик заметил:
– Баба бредит, а леший ей верит. Слыхала Светозара где звон, да не дотумкала, пошто он. А ведь пояснял глупой девке, что Триглав сей, если уж попросту, то яко Троица у христиан. Не совсем, конечно. Тело-то одно, потому и головы равны, но схоже. А уж про Аспида с Ехидной она и вовсе… Хотя что уж тут, – отмахнулся он с досадой и поинтересовался: – Ну и как, похож я на служителя лукавого?
Я без колебаний замотал головой. Во-первых, белые одежды. Вроде бы сатанисты любят подбирать темные, желательно черные тона. Во-вторых, посох, который старик держал в руке, точнее резьба на нем. Сплошь цветы, травы, а на набалдашнике изображение старика, чем-то похожего на самого Световида – такая же седая окладистая борода, длинные волосы, перехваченные простым кожаным ремешком, крупный нос, могучие густые брови… Только у того, что на посохе, налобная повязка украшена маленьким красным камешком, а у Световида на ремешке ничего.
Но главное – ничем таким от стоящего передо мной не веяло. Не было в нем ни злости, ни ненависти, хотя и добротой, признаться, если и отдавало, то еле-еле ощутимо. Скорее уж доброжелательностью и спокойствием, древним как мир. Вот сила, та самая, что облизывала мои ноги, в нем имелась, и изрядная. Только в Световиде она была как бы укрощенная, как тихое лесное озерцо – напоить водой запросто, а бури в нем не увидишь.
– Пояснять не стану – люди меня ждут, – равнодушно заметил старик, явно не собираясь меня уговаривать спуститься к центру полянки. – Светозара и так припозднилась, так что до рассвета всего ничего. Одно скажу: место это заветное, но темным силам тут отродясь не служили. Ты про Перуна, про Сварога, про отца всего сущего батюшку Рода, про матушку Мокошь слыхивал ли?
Уфф! Конечно же слыхал! И не раз! На душе сразу стало легче. Даже сила, сочащаяся из центра полянки, показалась не такой чуждой и не совсем чужой. Не то чтобы я считал себя каким-то язычником, идолопоклонником и приверженцем исконно славянской древней веры. Отнюдь. Нет, если бы в той, предыдущей жизни мне бы довелось узнать, что где-то поблизости в одной из деревень области справляют требы или возносят жертвы тому же Перуну или кому-нибудь еще – непременно съездил бы посмотреть. Но опять же из голого любопытства, не более.
А легче стало, потому что, как ни крути, они тоже боги. Все. С сатаной, Люцифером и прочими у них ничего общего. Скорее уж напротив – кое в чем они будут гораздо симпатичнее, чем суровый и жестокий бог-отец. Во всяком случае, тот, что из Библии. Впрочем, это уже философия, и вообще каждому свое. Хотя…
– А Светозара сказала… – начал я, но старик сердито нахмурившись, перебил:
– То она по недомыслию. К тому ж изрядно перепутала. Триглав сей… – И, вглядевшись в мое лицо, насмешливо хмыкнул: – Да что я тебе пояснять стану, коль ты, поди, и вовсе про него не слыхивал [29] .
29
У древних прибалтийских славян Триглав считался чуть ли не самым главным божеством. Три его головы символизировали власть Триглава над тремя царствами – небом, землей и преисподней. Путешествует он всегда ночью, так как боится солнечного света.