Царская руна. Том 1

Емельянов Дмитрий Анатолиевич

– Пусть будет Илларион. – Согласился Великий магистр. – Через три недели подготовьте мое вхождение, скоординируем наши действия.

Солнце уже скрылось за пиками гор, но было еще достаточно светло. Небольшая деревушка, не больше двух десятков дворов, казалось, специально прижалась к склону горы, чтобы пропустить широкий тракт, ведущий к торговому городу Уру. Несмотря на еще не поздний час, тишину не нарушали ни голоса людей, ни лай собак. Деревня была пуста. В долину Ура надвигалась война. Жители деревни, забрав все, что можно было увезти с собой, ушли под защиту городских стен. Армия базилевса еще не перешла перевал, но в долине уже было небезопасно, повсюду рыскали шайки мародеров и передовые отряды имперской вспомогательной кавалерии.

Город закрылся готовый к осаде, отдав свое главное богатство, плодородную долину, на разграбление врагу.

Тирос Иберийский рассматривал деревню, прячась за большим валуном, рядом лежал Илларион, парень совершенно выбился из сил, переход был не из легких.

– В город пойдем ночью, сейчас слишком светло, чтобы выходить на открытое пространство, напоремся еще на кого-нибудь. – Магистр оглянулся на своего спутника, оценив его состояние, он принял решение. – Хорошо. Зайдем в деревню, передохнем несколько часов и обсохнем. Ночью будет холодно, недолго и лихорадку подхватить.

Илларион благодарно кивнул головой, на большее выражение признательности у него не хватило сил. Они шли тайными тропами через перевал уже несколько дней, последнюю ночь провели на снегу под открытым небом. Сырые сапоги жутко натерли ноги, парень терпел, пока они двигались, но стоило остановиться, как сразу стало ясно, встать и идти дальше, он уже не сможет. Решение магистра остановиться на ночлег, стало настоящим спасением.

Тирос в упор посмотрел на юношу.

– Ты так похож на своего отца, что я иногда забываюсь, и мне кажется, что это мы с ним, с твоим отцом, только двадцать лет назад. Столько лет прошло, а все как вчера. Наверное, я слишком долго живу, человеческий мозг не способен вместить столько воспоминаний. Ладно, не обращай внимание, старики всегда ворчат.

Тирос еще некоторое время оставался неподвижен, прислушиваясь к тишине и контролируя каждое движение в деревне, но птицы, по-прежнему беспечно сидели на деревьях и не один подозрительный звук не нарушал гнетущего безмолвия. Наконец он решился и, сделав знак следовать за ним, стал спускаться к крайнему дому с широкой плоской крышей. Илларион, прихрамывая, потащился следом. Дойдя до невысокого забора, магистр еще раз осмотрел двор и не найдя никаких признаков присутствия других людей, перешагнул через сложенные, полуметровой стеной, камни.

С наступлением темноты, когда уже не виден идущий из трубы дым, путники разожгли в очаге огонь, нужно было высушить одежду и обувь перед ночным переходом. В помещении сразу стало теплее, исчезла промозглая сырость нежилого дома, Тирос сидел у огня и следил за развешенной одеждой, а его спутник спал, зарывшись, в принесенную кем-то до них, охапку старой соломы. Магистр размышлял над тем, что в город ночью их наверняка не пустят, но и засветло идти по открытому пространству небезопасно. Оставался единственный путь, подойти к стене ночью, схорониться и ждать до утра, когда рассветет, и городская стража сможет их рассмотреть. Этот вариант показался ему наиболее безопасным, но чувство тревоги не покидало, точнее, чувство тревоги не оставляло его ни на мгновение с того самого дня как они покинули Саргосу. Поэтому, когда дверь, запертая на засов, вылетела от мощного удара, и в дом ворвались трое, он даже не удивился. Тирос ждал чего-то подобного, и скорее он был ближе к тому, чтобы спросить – Где же вы были так долго, – чем удивиться или испугаться. Трое мужчин в длинных рясах из грубой некрашеной шерсти, с прямыми мечами в руках, расходились веером от двери, дабы максимально расширить линию атаки. Стремительно ворвавшись в дом, теперь они не торопились и действовали очень внимательно и осторожно, из-под надвинутых капюшонов три пары глаз отслеживали каждое движение магистра.

– Три рыцаря огнерожденного Митры в поисках смерти. – Тирос неспешно поднялся. – Вижу, вы знаете, кто я такой, даю вам последнюю возможность уйти.

Несмотря на излучаемую уверенность, магистра одолевали сомнения,

что-то с этой троицей было не так. Они явно знали, с кем имеют дело и все равно нападали. Напасть на магистра братства пятого уровня равносильно самоубийству и, тем не менее, они здесь. Они опасаются, но не боятся, не бросаются разом стремясь достать его сталью, а словно чего-то ждут. Страшная догадка ожгла магистра. Тирос бросил взгляд на охапку соломы, где только что лежал Илларион, она была пуста, и тут же вспышка боли пронзила его правый бок. Мутная пелена опускалась на глаза магистра, он все видел, как в тумане: ручку ножа, торчащую из его тела, текущую кровь, безумные глаза своего спутника.

– Как ты… Твой отец просил… – Больше ему не удалось ничего прошептать.

Илларион исступленно наносил удары кинжалом, один за другим, по уже мертвому телу до тех пор, пока один из рыцарей грубо не отшвырнул его, выбивая клинок из рук.

– Ты что делаешь, ублюдок! Угомонись. – Затем рыцарь взглянул в мертвые, остекленевшие глаза магистра. – Да, это Тирос Иберийский. Мертв

Второй подошел ближе.

– Подумать только, человек, с которым не справился бы десяток лучших бойцов ордена, зарезан таким ничтожеством как это. – Он взглянул на лежащего на полу Иллариона, затем снова на магистра и, развернувшись, врезал со всей силы ногой в живот всхлипывающего юноши. Тело парня отлетело в угол и замычало от боли.

– Аккуратней, не убей его. Прокуратор приказал этого привести живым. – Третий, явно старший, повысил голос.

– Да плевать мне на инквизитора и всех канцелярских крыс разом. – Рыцарь, пнувший Иллариона, убрал меч в ножны и поднял с пола увесистую ножку сломанного стола. – Меч марать не буду, но и жить такая мразь не должна.

– Не порти себе жизнь, Аполинар. Исидор – редкостная гнида, он не простит. А этот, – Старший сплюнул на пол. – Все равно не жилец, либо в канцелярии замордуют, либо свои рано или поздно прирежут.

Аполинар остановился, постукивая дубиной по открытой ладони левой руки, словно раздумывая, стоит ли удовольствие размозжить голову мрази будущих неприятностей. Благоразумие и орденская дисциплина взяли верх, бросив презрительный взгляд на стонущего парня, он развернулся к командиру.

– Что делаем дальше, Камол?

– Дай мне мешок старика, там должен быть кристалл. – Камол пристально посмотрел на Иллариона. – Ведь он там, надеюсь?

Аполинар поднял заплечный мешок магистра и высыпал его содержимое у ног командира. Серебряные динары звякнули об пол и свернулись небольшой кучкой, рядом упала деревянная резная шкатулка. Камол присел на корточки и протянул руку к шкатулке, но взять ее он не успел.

– Ну-ка прочь руки, воронье поганое, это добыча воина. – В дверях стояли три варвара гавелина из конной разведки императорской армии. Командир сотни с волчьей шкурой на плечах спутал серые рясы рыцарей ордена с одеждой бродячих монахов.

Комит ордена отдернул руку и оглянулся, увидев только троих, поначалу обрадовался, но его чуткое ухо тут же огорчило, уловив приближающийся топот конских копыт.

– Как мы их пропустили? Сколько их? По звуку явно немало. – Камол был зол и раздосадован задержкой, но выбор для себя он уже сделал. – Придется договариваться.

– Комит ордена огнерожденного Митры. – Камол поднялся на ноги и приветствовал варваров легким наклоном головы. – Этот мертвый старик – опаснейший враг императора и церкви. Колдун. Вещи его прокляты и должны быть переданы святой инквизиции для очищения огнем и сожжения вместе с телом.

Монахам не повезло, может, нарвись они на другой варварский отряд, все закончилось бы иначе, но про жадность гавелинов в армии ходили легенды.

Командир варваров и не подумал представляться.

– Что ты там лопочешь, монах? Забирай своего дохлого колдуна, он мне не нужен, но деньги, малец и все, что там лежит – это наша добыча. – Гавелин в волчьей шкуре что-то гаркнул в открытую дверь, и в дом вошли еще два варвара с обнаженными мечами.