Царская руна. Том 1
Шрифт:
– Венды! Откуда здесь? Наемники! Имперские наемники! – Мысли как удары бились в голове комита. И вот он уже орет в полный голос. – Знамя! Ариан меня забери, где, мать вашу, имперское знамя. Сюда, ко мне! Быстрее!
Вот уже древко с белым полотнищем и черным императорским орлом на нем взметнулось в руках кого-то на баррикаде. От страха, в суете про него совсем забыли, и оно лежало на дне телеги, а мальчишка, знаменосец, стоял в общем строю с белым как мел лицом. Он сразу все вспомнил, как флаг мешал ему отстегнуть копье, и как он положил его на телегу, и как, забыв про него, помчался на крик командира. Зыркнув бешеным взглядом на знаменосца, Лука выхватил знамя из рук подбежавшего ординарца и пустил лошадь галопом, чтобы ветер наполнил и развернул имперский стяг.
Разглядев цвета флага, идущая на них конная лава сбросила ход и постепенно остановилась,
Они стояли друг против друга и мерили противника взглядом, с одной стороны два варвара, с другой комит империи. Наконец венд, что постарше, со странными косичками за правым ухом, представился:
– Командир вспомогательной кавалерийской сотни, третьего императорского легиона, Лава Быстрый.
– Комит схолы охраны цезаря Северии. – привычно отчеканил в ответ Лука.
– Что-то далеко забрался твой цезарь от своей провинции. – Лава оценивающе перевел взгляд с комита на всадников за его спиной и дальше на забаррикадировавшийся обоз.
– Не я спрашиваю у цезаря, цезарь приказывает мне. – Велий спокойно встретил пронизывающий взгляд варвара. – А вот почему венды вырядились как сардийцы, это мне интересно.
– А ведь я тебя знаю! – Вдруг взвился второй. Огромный рыжий детина неприятно ощерился. – Помнишь, Лава, я тебе рассказывал про Невер… Много, ох много вендской крови на тебе, комит.
Велий тоже вспомнил громилу:
– Его катафракты врезались в левый фланг варваров, как сверкающий стальной нож в горбушку черняги. Огромные, в белых войлочных попонах, лошади, сверкающие, закованные в броню всадники. Варвары не устояли и минуты. Этот рыжий, один из немногих, кто отступал лицом к противнику. Размахивая огромной секирой, он отбивался от десятка ополченцев, те, правда сказать, особо на рожон не лезли, стараясь достать варвара длинными копьями, но тот отбивал все удары, вращая своей секирой, как ветряная мельница крыльями. Лука бросил коня в эту свалку, пехота охотно расступилась, варвар, несмотря на габариты, ловко ушел от столкновения, нырнув под левую безоружную руку всадника, и нанес удар. Комит ждал этого и принял удар на щит, удар был очень силен, несмотря на то, что били снизу-вверх, и наездник похуже наверняка не удержался бы в седле. Велий удержался, лезвие секиры застряло в кромке щита, оставалось лишь рубануть по рыжим космам, но жеребец вдруг захрапев, заупрямился, непослушно рванулся влево, сбивая варвара с ног, и понесся галопом вслед убегающим дикарям. А, пехота добьет, подумал тогда Лука и, пожалев своего жеребца, отпустил поводья.
– Выжил-таки. Везунчик. – Комит, улыбнувшись, помотал головой, словно удивляясь, бывает же такое. – А крови на мне много разной, не только вендов. Я служу императору, его враги – мои враги, его друзья – мои друзья. Я так понимаю, сегодня, мы на одной стороне.
– Ты прав, имперец, сегодня мы все на службе у Базилевса. – Старший из варваров поднял руку, останавливая попытавшегося было продолжить разборки рыжего. – Что было, то было, и быльем поросло. – Он с усмешкой покосился на своего спутника. – Сейчас не время, и не место выяснять чья правда правдивей. Так ведь Кот? Ты меня услышал? – Он вновь посмотрел на верзилу, и было в его взгляде нечто такое, что огромный мужик только что рвущийся в драку, сразу как-то сник и успокаивающе, хоть и немного раздраженно, пробурчал.
– Да понял я. Понял. Чего уж непонятного то.
Лава вновь, уже с интересом посмотрел на комита:
– И чтобы у наших друзей не оставалось вопросов, скажу. Идем мы издалека, из тех мест, где такая одежда вызывает меньше вопросов. – Легким касанием колен варвар развернул своего коня. – На выходе из долины есть родник. Мы остановимся там на ночевку. Если захотите, присоединяйтесь. – И не собираясь дожидаться ответа, пришпорил своего коня.
Лука проводил взглядом варваров, отметив как слаженно сотня, повинуясь лишь взмаху руки, перестроилась и уже неторопливо тронулась к выходу из долины. Чудовищное напряжение потихонечку отпускало.
– Ну и, слава богу, что не сегодня. Поживем еще. – Прошептал он, наконец, повернувшись, и взглянув на своих бойцов, те уже весело ржали над знаменосцем, счастливые от своего неожиданного спасения. Возчики начали растаскивать баррикаду, а дальше, чуть выше, стояли два всадника, Иоанн и патрикий.
– Не уехали значит, остались со всеми. Достойно. – Подумал комит, пуская своего жеребца шагом навстречу выстраивающемуся каравану.
Глава 2. Братство
Еще совсем недавно богатый
Загородная вилла Нуклеоса Парастидиса, одного из богатейших купцов Саргосы, расположилась в уютной долине между двух холмов, закрывающих ее от знойного дыхания пустыни. Сам дом больше походил на крепость, чем на шикарную резиденцию. Ров по периметру, двойной ряд стен и особняк с глухими стенами, плоской крышей и внутренним двором, куда выходили все окна и двери дома. Охрана виллы могла совершенно не опасаться шайки грабителей или налета кочевников, такие укрепления были не по зубам даже армейской когорте. Сам хозяин редко и очень неохотно бывал в этом доме, и его можно было понять, эти стены скрывали тайну, которая могла стоить ему головы. Здесь частенько останавливался глава некогда могущественнейшей организации – братства Астарты. В минувшей гражданской войне братство выбрало не ту сторону, и этого победители ему не простили. Инквизиция объявила настоящую охоту, за каждого члена братства была объявлена награда, в застенки тащили по любому доносу, не спасало ни богатство, ни положение. За четверть века, прошедших с окончания войны, братство потеряло практически все, и только жесточайшая конспирация спасла верхушку ордена от уничтожения. Выискивая своего заклятого врага, паутина инквизиции протянулась до самых дальних уголков империи, страх перед ее трибуналами, как парализующий яд, проник в самую сущность подданных императора. Жители империи писали доносы на своих соседей и родственников в страхе, что опоздают, и те напишут на них раньше. Этот нескончаемый поток арестов, пыток и казней захлестнул и саму инквизицию, превращая ее в бюрократическую, коррумпированную машину. Верхушка священного трибунала озолотилась, прибирая к рукам имущество своих жертв, а комиссии на местах стремились не отставать от высокого начальства. Шли годы, о братстве уже давно мало кто помнил, прошлых яростных фанатиков инквизиции сменило новое поколение, опьяневшее от вседозволенности, и смотревшее на веру и службу, только как на возможность набить свой карман. Братство Астарты, находящееся в глубоком подполье и многие годы думающее только о выживании, стало понемногу адаптироваться к новым условиям, появилась надежда на возвращение.
Глава высшего совета братства, великий магистр Эрторий Данациус стоял у небольшого бассейна во внутреннем дворе виллы, чистое небо и круглый диск луны позволяли обходиться без светильников и факелов. Он ждал двух других членов высшего совета. Их осталось всего трое из двенадцати, и их встреча в одном месте была серьезным нарушением основ конспирации. Эрторий, конечно же, понимал всю опасность такой встречи, ведь в случае провала братство будет обезглавлено, но риск, по его мнению, был оправдан. Наступил момент, упустить который было бы непозволительной глупостью.
Великий магистр обернулся на звук знакомых шагов. В дверях стоял Алкмен, его многолетний и верный помощник.
– Они пришли.
– Проводи наших друзей сюда. – Эрторий не видел своих ближайших соратников уже больше десяти лет, каждый из них практически руководил своей независимой организацией в разных концах империи, и то, что они пришли, проделав долгий и опасный путь, уже очень много значило.
Из темноты арки в сопровождении Алкмена появились две фигуры в длинных, серых плащах с накинутыми капюшонами. Великий магистр остался у бассейна, позволив гостям самим подойти к нему. В трех шагах они строго по регламенту остановились и, обнажив голову, приветствовали главу братства глубоким поклоном.