Царские деньги. Доходы и расходы Дома Романовых

Зимин Игорь Викторович

Тем не менее были и некоторые потери. В одном из писем к сестре (21 июня 1917 г.) Мария Федоровна упоминает о том, что у великой княгини Ксении Александровны во время апрельского обыска украли кольцо с рубином, которое ей подарил муж «по случаю рождения детей». В июле 1917 г. садовник нашел «те пять серебряных ложек, которые матросы украли и спрятали в цветах возле стены».⁹⁰¹ Надо все-таки отметить, что матросы и рабочие ялтинского Совета, учитывая особенности времени и отношение к Романовым вообще, имели все возможности «тряхнуть» их во время обыска 26 апреля значительно основательнее.

Надо умомянуть, что в обширных дневниках Марии Федоровны о такой земной вещи, как собственность в различных ее проявлениях упоминается очень редко. Это был моветон. Однако тогда,

весной 1917 г., когда все стремительно ломалось и менялось, когда жизненные перспективы стали очень неопределенными, материальная составляющая жизни становится важной и для бывшей императрицы. Когда до нее дошли слухи о том, что в ее Аничковом дворце, в котором она жила с осени 1866 г. по 1915 г., т. е. почти 50 лет, расположились учреждения новой «демократической» власти, она записала в дневнике (2 мая 1917 г.): «…Аничков заняли под министерские службы и все помещения на 2-м этаже ими используются. Эта мысль не дает мне покоя и выводит из себя. Стало быть, мне его (Аничков) уже, по-видимому, не вернут, а ведь там остались самые мои драгоценные воспоминания и вещи!».⁹⁰²

Апрельский обыск – отражение обострявшихся противоречий между Советами и Временным правительством. Поэтому фактический глава Временного правительства А.Ф. Керенский счел необходимым обозначить свою принципиальную позицию по этому инциденту. Следствием чего стал приказ командующего Черноморским флотом адмирала А.В. Колчака: «Военный и морской министр А.Ф. Керенский приказал мне немедленно произвести расследование с целью установить – кем и по чьему приказу был произведен обыск в Ай-Тодоре, Чаире и Дюльбере у членов семьи Романовых, – т. к. Временное правительство никаких распоряжений об обыске не делало, а также разыскать и вернуть по принадлежности все украденное во время этого обыска; вопрос о возмутительном поведении лиц, производивших обыск, поставить на обсуждение суда чести. Производство расследования должно иметь спешный характер, поэтому приказываю закончить его в возможно непродолжительном времени».⁹⁰³

Одним из последствий этого приказа стало возвращение Марии Федоровне ее датской Библии, с которой она в 1866 г. приехала в Россию. Тем не менее Романовы сделали из обыска определенные выводы и драгоценности начали прятать. Спустя много лет (в конце 1950-х гг.) великая княгиня Ольга Александровна вспоминала, как они с мужем прятали драгоценности в пустых жестянках из-под какао в скалах поблизости от Ай-Тодора, помечая схрон белым черепом собаки.

Уже осенью 1917 г. у вдовствующей императрицы возникли трудности с наличными деньгами, поэтому она принимала с благодарностью все подношения, как продуктами, так и деньгами. 7 октября 1917 г. она писала в дневнике, что ей из Киева привезли «большое количество продуктов от кн. Лопухиной и Бенуа… Добросердечные дамы из Житомира передали 10 000 р. через мою дорогую Наташу Оржевскую и обещали прислать еще, если в том будет необходимость. Действительно, невероятно трогательно и прекрасно».⁹⁰⁴ Марии Федоровне помогали и датчане. Так, датский посол передал специально для вдовствующей императрицы 25 006 руб.

После прихода большевиков к власти в октябре 1917 г. Романовы, оказавшиеся в Крыму, некоторое время балансировали между жизнью и смертью. И только противоречия между Советами Ялты и Севастополя помогли им уцелеть. В этой ситуации все драгоценности спрятали, поскольку Романовы опасались повторного, уже большевистского обыска. Мария Федоровна писала 26 октября 1917 г.: «Кн. Шервашидзе был в Симеизе, а по возвращении предложил мне спрятать все мои бумаги и вещи, отчего я, разумеется, пришла в ярость, хотя понимаю, что он опасается нового вторжения».⁹⁰⁵

В начале 1918 г., в соответствии с решениями Совнаркома, Романовым ограничили доступ к их денежным счетам. 23 февраля 1918 г. великая княгиня Ольга Александровна писала свой племяннице, дочери Николая II Марии Николаевне: «С трудом получаем свои деньги из банка. Дают не более трехсот в месяц – этого при ужасной здешней дороговизне не хватает». К этому времени в распоряжении Марии Федоровны оставались только драгоценности из ее знаменитой шкатулки. Все денежные средства, хранившиеся

в различных банках России, которыми она располагала на конец 1917 г., фактически «сгорели» в огне Гражданской войны. При всем этом в дневнике Марии Федоровны нет и следа «денежных забот». Это – «не ее вопрос», для решения подобных дел вокруг нее были соответствующие люди.

Еще до отъезда из России великая княгиня Ксения Александровна получила часть драгоценностей из Екатеринбурга и Алапаевска, которые ей переслал А.В. Колчак. Эти драгоценности, либо были найдены на месте гибели царской семьи, либо изъяты у арестованных большевиков, после того как белогвардейцы заняли Екатеринбург и началось следствие «по делу Романовых». Уже оказавшись в Англии, Ксения разослала драгоценности «по принадлежности». М.Ф. Кшесинская получила от нее то, что было найдено на великом князе Сергее Михайловиче: «…небольшой, круглый, из самородного золота медальон с изумрудом посреди. Внутри моя фотография, довольно хорошо сохранившаяся, и кругом выгравировано: «21 августа – Маля – 25 сентября», и внутри вделанная десятикопеечная серебряная монета 1869 г., года рождения Великого Князя. Этот медальон я ему подарила много лет назад. Маленький золотой брелок, изображающий картофель с цепочкой. Когда они все были молоды, они образовали с Воронцовыми и Шереметьевыми так называемый «картофельный» кружок. Происхождение этого наименования туманно, но они все себя так называли, и это выражение часто встречается в дневнике Государя при описании времени, когда он был еще наследником».⁹⁰⁶

В начале 1918 г., когда Крым еще контролировали большевики, Романовы пережили много тревожных минут. Все относительно стабилизировалось весной, когда на смену большевикам сначала пришли немцы, а затем глубокой осенью 1918 г. в Крым пришли англичане, которые всемерно поддержали развертывание Добровольческой армии под командованием А.И. Деникина.

Примечательно, что в это время, 13 сентября 1918 г., Мария Федоровна приняла последнего министра финансов царской России П.Л. Барка, тот после многих злоключений выбрался с семьей в Крым и жил в Керчи: «…Мы долго беседовали, и сказала ему, что он нарушил мой душевный покой, посоветовав покинуть страну».⁹⁰⁷

Тогда, в ноябре-декабре 1918 г. Марии Федоровне неоднократно предлагали покинуть Россию на одном из английских кораблей, однако она упорно отказывалась. В отличие от нее ее зять, великий князь Александр Михайлович, при первой же возможности покинул Россию на английском корабле, оставив свою семью в Крыму.

Когда красные опрокинули войска А.И. Деникина и вышли к Перекопу, императрица по-прежнему отказывалась покидать Россию. Однако когда возникла реальная угроза прорыва красных через Перекоп, Мария Федоровна сдалась и 7 апреля 1919 г., буквально за несколько часов, собралась для того, чтобы навсегда покинуть Россию. Когда Мария Федоровна взошла на борт английского крейсера «Мальборо», драгоценная шкатулка была при ней. На борту крейсера к этому времени уже находились великие князья Николай и Петр Николаевичи, у которых было больше времени и на сборы, и на погрузку своего имущества. По свидетельству очевидцев, имущество только великого князя Николая Николаевича (Младший) составляло порядка 200 мест, размещенных на палубе «Мальборо». В числе прочего он взял и золотую, украшенную бриллиантами шпагу, которую ему пожаловал Николай II в августе 1915 г., когда император снял великого князя с поста Верховного главнокомандующего.

Мария Федоровна на борту «Мальборо». Апрель 1919 г.

Срочная эвакуация происходила очень нервно, поскольку крымские сидельцы прекрасно понимали, что их ждет, если они попадут в руки большевиков. На борт крейсера грузилось множество людей и все старались спасти хоть какое-то имущество. Поэтому не все вещи вошли на перегруженный крейсер и на пристани, среди прочего, остались 54 ящика с вещами великой княгини Ксении Александровны. 11 апреля 1919 г. «Мальборо» снялся с якоря и «крымские» Романовы навсегда покинули Россию.