Царский отбор
Шрифт:
– Ну, отчего же, – ответил голос мужской. – В Аквилае множество мест, которые значительно превосходят этот дворик по красоте и великолепию.
Прислушиваясь, я тотчас поняла, что говорил не царь. Его холодный недружелюбный голос въелся в мою память – узнала бы сразу. Нет, в этом голосе я слышала улыбку и некое лукавство…
Я поморщилась. Тарлад. Виновник моих бед. И что же он делает на свидании государя вместо государя?
Глава 13.
Пройдя по выложенной ледяной брусчаткой тропе еще немного, я увидела наконец собравшихся во дворике людей.
– Ах, как бы я хотела собственными глазами увидеть все эти красоты! – произнес все тот же «хрустальный» голос.
Говорила девица с золотисто-рыжеватыми кудрями, рассыпанными по обнаженным плечам. Она жеманно улыбалась, обнажая в улыбке два крупных, как у кролика, передних зуба. Зубки, впрочем, совсем не портили ее лица, а лишь придавали ей некое своеобразие.
– Кинья Милана из Лабриты, – прошептала мне на ухо Ярина, памятуя мою просьбу, подсказать, кто из невест кто.
«Ага, – воскресила я в памяти все, что услышала от Ярины о сопернице. – Значит, этот миленький крольчонок с хрустальным голоском – тот самый мезальянс, который киннун Гинта считает для государя нежелательным. Ясно-понятно».
– А я бы предпочла всем красотам Аквилаи почаще видеть государя, – произнесла еще одна девица, привлекая мое внимание.
Тонкие мягкие черты, светящаяся, бело-розовая, как жемчуг, кожа, большие глаза, похожие на глубокие озера, собранные в аккуратную прическу черные волосы, обрамляющие лицо чуть вьющимися прядями, полные влажные от помады губы – девица была одета в изящное сиреневое платье и на фоне блондинки выглядела утонченной барышней.
Сейчас девица опустила очи долу, словно смущаясь.
– Государь так впечатлил вас, кинья Лазария? – с усмешкой спросил Тарлад.
Щеки девицы чуть порозовели.
– Красота серверного правителя не знает себе равных, – произнесла она тихим смущенным голоском.
«Хм, – подумала я. – А это, значит, напротив, самая желанная кандидатка в супруги государя по мнению киннуна Гинты – младшая дочь царя Алабоны. И тактику выбрала понятную – хвалить царя, смотреть снизу вверх и всячески восхищаться».
– Киннун Тарлад, – произнесла третья невеста, – я бы хотела поблагодарить вас, что в отсутствии государя вы взяли на себя труд скрасить наше ожидание общением с вами. Это очень любезно с вашей стороны.
Пожалуй, на фоне первых двух невест, третья выглядела даже слишком эффектно. Роскошные каштановые пряди, ярко-синие глаза, выражение лица… человека, знающего цену и себе, и вещам, и людям. Платье из золотой парчи только усиливало впечатление роскоши, исходящее от этой девицы.
– Кинья Ангуда из Горналя, – шепнула мне Ярина.
«Дочь главного казначея Горналя, – вспомнила я. – Вот как. Девушка, наверное, привыкла к деньгам и золоту. Может быть, даже ее детской песочницей была королевская казна. Теперь понятно, откуда это выражение лица».
На данный момент она явно флиртовала с магом, но тот сделал вид, что этого не замечает. Вежливо кивнув, ответил:
– Ну, что вы, кинья Ангуда, я лишь хочу, чтобы у вас сложилось хорошее представление о нашем правителе, и по мере моих сил буду стараться угодить его невестам.
Я отметила, как на лице горнальской красавицы промелькнула тень разочарования, но длилось это лишь секунду. В следующий момент раздалось громкое «Ох!» – и головы всех собравшихся повернулись в мою сторону.
«Надеюсь, ты смотришь, Ярина, – мысленно обратилась я к служанке, – и не забыла моего наказа. Внимательно смотри, вдруг я что-то упущу».
– Ох… духи четырех морей… что это… такое?
Голос принадлежал утонченной Лазарии. На ее лице удивление сменилось легкой брезгливостью.
– Ки… кинья Таиса? – спросил, запнувшись, Тарлад при виде меня; он явно был потрясен моим видом, но, что даже в какой-то степени приятно, сразу узнал, несмотря на то, что я посинела и покрылась чешуей.
И тут раздался смех – на весь Розовый дворик безудержно звенел хрусталь рыженькой Миланы.
Девушка хохотала настолько заразительно, что, пожалуй, и я бы посмеялась, если бы не была причиной веселья.
И вот уже посмеивается, почти не таясь, утонченная нежная Лазария. Старается сдерживаться, но не может.
Неприятно, конечно, когда над тобой так откровенно смеются, но сгорать от стыда я не собиралась.
В этот момент раздался спокойный голос Ангуды, в котором явственно звучал укор:
– Кинья Милана, кинья Лазария, невежливо потешаться над бедой киньи Таисы. Наверное, ее постигла морская хворь. Я слышала, что некоторые люди не переносят морские путешествия, их кожа может посинеть и покрыться струпьями. Это недостойно, киньи, подвергать бедняжку еще большим страданиям, ей и так досталось.
Речь Ангуды произвела эффект – две другие девицы тотчас, пристыженные, перестали смеяться и лишь виновато косились то на меня, то на Ангуду, то на Тарлада.
На меня слова горнальской красавицы должного впечатления, увы, не произвели. Во-первых, потому что, как врач, я точно знала, что чешуя на моем теле не имеет ничего общего со струпьями. А во-вторых, потому что заметила, как, пристыдив Лазарию и Милану, Ангуда осторожно глянула на Тралада, словно ожидала его одобрения.
«Так, уже немного понятнее», – подумала я.