Царский сплетник
Шрифт:
— Падхади, дарагой купец, — старательно коверкая речь, начал зазывать Виталий продавец, заметив, что тот сверлит его взглядом, и начал подсыпать зелень на лаваш, — сэйчас такой шаурма заверном! Хочеш — со свыньей, хочэш — с каровой, хочэш — с барашком!
— А твой барашек раньше не мяукал?
— Слюшай, абижаэш, да!
— И не гавкал?
— Нэт!
— Тогда давай со свининой.
— Вах! Сэйчас тэбэ будет натуралный свынья! — заверил клиента торговец, подсыпая в жаровню углей.
— Ты
— Вах! Я туркмен!
— Тогда скажи мне, чурка славянская, откуда у тебя такая рязанская морда?
— Слушай, ну чего пристал? — надулся продавец. — Мне хозяин по-русски говорить запретил, чтоб клиент лучше шел.
— А-а-а… так ты по-иноземному, оказывается, говорил. Тогда понятно. И тюбетейка поверх лаптей тебе восточного колорита добавляет. Ну вылитый чучмек. Ладно, давай сюда свою шаурму. Но если она у меня во рту замяукает или загавкает…
— Мы в сыром виде не подаем. — Торговец поспешил завернуть шаурму слишком грамотному клиенту, — Две копейки.
— Озверел? — возмутился Иван, — За такую дрянь целый грош?
— Спокойно, Ваня, не обеднеем. Виталик расплатился с продавцом.
— Ну что, барин, куда теперь тебя вести? Может, прямо сразу в лавку иноземную?
Юноша отошел от торговца шаурмой шагов на десять, остановился и отрицательно помотал головой:
— Я на ходу есть не люблю.
Царский сплетник принялся неспешно жевать шаурму, краем глаза следя за русским чуркой. Уж больно он смахивал на молодчиков с чертовой мельницы.
— Я тогда тоже перекушу, — Ваня спустил мешок на землю и тормознул пробегавшего мимо них лотошника, — Пироги с зайчатиной есть?
— Есть. Свеженькие. Вчера еще бегали.
— Почем?
— Полушка пара.
— Во, барин. И дешевше и вкуснее!
Купив на полушку пару пирожков, Левша с наслаждением зачавкал. В этот момент к продавцу шаурмой подошли два молодца. Судя по разделенным прямым пробором прилизанным волосам и характерной для этой братии одежде, это были приказчики. Юноша напряг слух.
— Вах! Мой самый дарагой клыент! Вам как обычно, уважаемые? — начал рассыпаться перед ними торговец.
— Как обычно, — мрачно буркнул один из приказчиков.
Если б Виталий специально не приглядывался, ни за что бы не заметил, как ловкие пальцы продавца вместе с мясом завернули в лаваши продолговатые мешочки.
— Из самого лючшего барашка шаурма! Толко для вас, дарагие пакупатэли!
Приказчики извлекли из карманов кошели, не развязывая, кинули их на прилавок и молча удалились.
— Так. Кажется, я вышел на распространителя наркотиков, — удовлетворенно хрюкнул Виталий, дожевав шаурму, и вытер тыльной стороной ладони жирные губы.
— Чего? — не понял кузнец.
— Преступность, говорю, процветает. Нариков я уже засек. Вон пошли, болезные. Может, у вас и проституция есть?
— Не! Таких болезней, прости господи, у нас нет, — добил второй пирожок Левша.
— Это не болезнь. Это женщины такие.
— Во Бог имечко им дал!
— Для девок гулящих имечко самое то, — успокоил его Виталий. — Так у вас есть такие?
— Гулящие-то? Да где ж их нет? У нас в Нижнем граде цельный квартал для них отведен.
— Часто захаживаешь? — рассмеялся царский сплетник.
— Дык… неженатый я…
— Понятно. Как-нибудь покажешь туда дорожку… — Но перед мысленным взором Виталий внезапно появилось милое личико Янки, сморщившееся в брезгливой гримасе, и он тормознул: — …нет, мне, пожалуй, по статусу в тот квартал соваться не положено. Царский сплетник все-таки. Еще увидит кто.
— А у нас тут новшество одно есть. Их можно на дом заказывать, — азартно зашептал ему на ухо кузнец, — прямо в баньку. Они туда с корзиночкой зайдут. А в корзиночке штоф, огурчики, помидорчики!
— Хорошее у вас новшество, — рассмеялся Виталик, — ты знаешь, мне все больше и больше здесь нравится. Ну просто дом родной! Словно из Рамодановска никуда не выжал. В твою баньку уже заходили?
— А как же! Я к ней специальную пристроечку сделал, что б отдохнуть потом после баньки.
— У тебя банька большая? Четверых вместит?
— Нет. Только двоих.
— Придется расширить.
До Ваньки Левши начало доходить, и глаза его стали квадратные.
— Расслабься, — фыркнул Виталий, — я тоже не любитель групповухи, и меня искренне радует, что Великореченск до пошлого юмора еще не дорос. Ладно, проехали… Веди меня в иноземную лавку.
Иноземная лавка была оформлена достаточно броско. Над входом висела яркая вывеска «Писчебумажные товары», а чуть ниже приписано пояснение: «Бумага всех размеров, перья, чернила, карты судоходные, книги духовного содержания, а также познавательные книги о странах дальних и землях неведомых».
Виталий зашел внутрь. Следом за ним в дверь протиснулся Левша с мешком на плече. Важный купец в парике и строгом иноземном камзоле замахал на него руками:
— Найн! Найн! Ви ест не туда попаст!
— Он со мной, — нахмурился царский сплетник.
Купец окинул юношу быстрым взглядом. Экзотический наряд царского сплетника на этот раз послужил ему визиткой.
— О! Я огшен рад приватствоват царский сплетник в мой скромный лавка! Я вас сразу узнать по ваш зер оригинален костюм! Вилли Шварцкопф много рассказывать про узник царь Гордон, за который он замолвить слово! Ви теперь ест отшен болшой человек при дворе! Что ви ест желать?
— Гитлер капут, — брякнул ошеломленный осведомленностью купца Виталий.