Царский выбор
Шрифт:
Настасья.Как не помнить, матушка, как не помнить этой лютой беды! — Только у нас никто от голода не помер, ни одна душа. Барин мой покойный, Фимушкин дед, все что мог заложил да продал, сам вконец разорился, а людей своих накормил.
Федора(глядя мимо Настасьи).Значит, праведный был человек. Вот теперь по заслугам его внучка его. так высоко вознеслась. — А царские дед и бабка в ту пору сами великую нужду терпели и гонения всяческие, сначала от Годунова-супостата, потом
Настасья(торопливо).Мне сказывали, сказывали, Феодора Ивановна, что ты все беды с царской семьей разделяла, все силы государям нашим отдавала. И теперь тоже отдаешь.
Обе няньки выпивают по глотку вина, съедают по кусочку пирожка. — Аудиенция закончена.
Федора.Ну что ж, рада была тебя узнать,
Порфирьевна. Бог даст, получше узнаю. — Ступай, береги свою питомицу. Дай Бог здоровья и тебе, и детям твоим, и внукам, и правнукам.
7. У Яузских ворот
Во двор Корионовского дома въезжают богатые сани, запряженные тройкой лошадей. В санях восседает Евдокия Никитишна. Немногочисленная челядь Корионо-вых при виде ее падает на колени. Евдокии помогают выйти из саней, она устремляется в дом.
Маланья выходит ей навстречу и тоже опускается на колени.
Евдокия(в сердцах).Ты что, сдурела, Малашка? Ты меня впервые видишь? Мы с тобой вместе выросли.
Маланья(вся сияет).А мне в радость, Евдокия
Никитишна. Наша барышня теперь царская теща. Кому такое присниться могло? (Стоя на коленях, склоняется и целует пол.)
Евдокия.Тьфу! (Бросает ей верхнюю одежду, идет в горницу.)
В горнице.
Евдокия, Аграфена, Афанасий. Евдокия и Аграфена целуются.
Афанасий(вставая).Здравствуй, матушка Евдокия Никитишна.
Евдокия(со слезами в голосе).Петрович, ты теперь меня своей сестрой не признаёшь?
Афанасий(смущенно).Дунюшка, ведь ты меня знаешь, меня же хлебом не корми, дай только пошутить.
Евдокия.Я, видно, шутить уже разучилась. Я теперь другому учусь.
Евдокия прижимается лбом к плечу Афанасия, затем делает несколько шагов по комнате.
Евдокия.Где мой сын?
Аграфена.Дома. Позвать?
Евдокия.Не надо.
Афанасий.А хозяин твой где?
Евдокия.Лег отдохнуть и заснул. А я сразу к вам.
За дверью, неплотно закрытой, появляется Андрей. Он не входит внутрь, но внимательно слушает.
Евдокия.Скажи, Петрович, это ты надоумил Андрея до свадьбы в Кремль не показываться?
Афанасий.Нет, это Василий Матвеевич.
Евдокия.Спаси его Господи. Вот уж поистине Божий человек. Ангел-хранитель. — А после свадьбы он нас не покинет?
Афанасий(твердо).Можешь быть спокойна, Дуня. Василия твоему сыну Бог послал, и он его ни за что своими наставлениями не оставит.
Аграфена.Да что случилось? Неужто вас там
(взглядом указывает наверх)кто обидеть мог?
Евдокия.Да пусть меня хоть по сто раз на дню
обижают, мне все Божия роса. — А что случилось, то уже случилось. В тот самый день случилось, когда Фимку (тяжело переводит дух)выбрали.
Аграфена усаживает ее, берет за руку.
Аграфена.Да ты не вопи, а расскажи спокойно, что тебя так из себя вывело. Глядишь, окажется, что все это пустяки.
Евдокия(сжимая руку сестры).Были мы сегодня
опять за большой государевой трапезой. Сели, как водится, я с боярынями в левом ряду, Родионыч с боярами насупротив, в правом. О чем-то я задумалась, и тут слышу, как государь к моему Ивану обращается и спрашивает: на какого Андрея у твоего сына день ангела? Который, говорит, он у вас Андрей? Ну, я в их сторону оборачиваюсь -
меня ведь все же касается — и вижу Морозова. А он аж черный стал. И я смотрю, государь тоже это заметил, больше ни слова Ивану не сказал, совсем о другом с каким-то князем заговорил. (Афанасий протяжно вздыхает.)Что же выходит, до того Борис царя к новой родне ревнует, что тот сам это видит и смущается?
Афанасий(печально).Дунюшка, Борис Морозов нашего царя с пятилетнего возраста пестует. Он его и азбуке учил, и тому, как государством управлять. Этому ведь тоже учиться надо. И больше никого у царя нет, на кого бы он опереться мог. Почему так случилось, лучше сейчас не говорить. Но с Морозовым он должен считаться, он не может иначе.
Евдокия.Да он его боится, ты понимаешь ли? Боится он его! — А Борису, видать, мало этой боязни. Стало быть, вперед заглядывает, ждет, что рано или поздно все изменится.
Афанасий.Дуня, из тебя уже кардинала Мазариния можно делать.
Андрей за дверью зажимает себе рот, чтобы не расхохотаться.
Евдокия.Я не знаю, про кого ты говоришь, Петрович. Я хочу знать, что с нами будет, с сыном моим что будет? Мы с Иваном уже не раз и не два боярам говорили, что он на Верх являться робеет, что он беспрестанно монастыри обходит. А уж я-то знаю, какой он робкий. Его туда пусти, он и царю, и Морозову станет правду-матку резать. Он никого и ничего не побоится.