Царственные страстотерпцы. Посмертная судьба
Шрифт:
В другом письме Императрица писала: Тяжело, тяжело ничего не знать, что там творится. Боже, умилосердствуй и помоги, спаси. Но душа не унывает, чувствует свыше поддержку, солнце за тучами светит. <…> …Верим, Родина молодая, перенесет эту страшную болезнь и весь организм окрепнет, но если так все кончится, тогда через несколько лет будет новая война… [33] Не ошиблась Александра Федоровна и в предположении о неизбежности столкновения России с Германией: через двадцать с лишним лет началась новая война с немцами – Великая Отечественная.
33
Письма Святых Царственных… С. 242–243. Т. 2. С. 293, 310).
В России 1917 года, опьяненной идеей «всемирного интернационала», само слово «патриотизм» вызывало презрение и злобу, в человеческих умах смешались все понятия о чести и бесчестии, измене и верности. Но разве не в испытании познается всякий человек? Императрица Александра Федоровна, не отделяя себя от страданий своего народа, выпавшие на ее долю испытания выдержала с большим достоинством [34] . Ее сердце
34
Протопресвитер русской армии и флота Георгий Шавельский, рассуждая о силе духа Государыни в период заключения, заметил: В моем собственном сознании образ Императрицы Александры Федоровны двоится, представляясь в двух совершенно различных очертаниях. Царица Александра Федоровна на троне и она же в заточении, в изгнании – это как бы две разные фигуры, во многих отношениях не похожие друг на друга. <…> Императрица Александра Федоровна на троне, в величии, не удалась; в унижении она оказалась великой (см.: Шавельский Г., протопресв. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Репр. воспр. изд. 1954 г. М., 1996.
35
Российский Архив. Вып. 8. Док. 94. С. 322.
36
Гибель Царской семьи / сост. Н. Росс. Док. 61. С. 106.
Большинство писем Императрицы из заключения наполнено переживаниями о судьбе России: Вам всем плохо и Родине!!! Это больнее всего и сердце сжимается от боли – что в один год наделали. Господь допустил – значит так и надо, чтобы поняли и глаза открыли на обман и ложь. <…> …Ранено то, что в нас есть самаго дорогого и нежнаго – разве не так? Вот мы и должны понять, что Бог выше всего и что Он хочет через наши страдания приблизить нас к Себе [37] .
37
Письма Святых Царственных… С. 262.
Вера – вот что отличало взгляды Александры Федоровны от взглядов многих ее современников, верой дышат все письма Императрицы-узницы, говорящие о том, что ниспосланные ей страдания не только не охладили и не ожесточили ее душу, но и возвысили: Боже, как родина страдает! – писала она. – Бедная родина, измучали внутри, а немцы искалечили снаружи… [38]
Будет что-то особенное, чтобы спасти. Ведь быть под игом немцев – хуже татарскаго ига. Нет, такой несправедливости Господь не допустит и положит все в мере. Когда совсем затоптаны ногами, тогда Он Родину поды мет. Не знаю, как, но горячо этому верю. И будем непрестанно за Родину молиться. Господь Иисус Христос, помилуй меня, грешную, и спаси Россию… [39]
38
Там же. С. 259.
39
Там же. С. 267.
Когда все это кончится? Когда Богу угодно. Потерпи, родная страна, и получишь венец славы. Награда за все страданья. Бывает, чувствую близость Бога, непонятная тишина и свет сияет в душе. Солнышко светит и греет и обещает весну. Вот и весна придет и порадует и высушит слезы и кровь, пролитыя струями над бедной родиной. Боже, как я свою родину люблю со всеми ея недостатками! [40]
Ничего новаго не знаю – сердце страдает, а на душе светло, чувствую близость Творца Небеснаго, Который Своих не оставляет Своей милостью [41] . Не забытой милостью Божией Августейшей семье в полной мере пришлось испытать и клевету и предательство. Их оставили почти все. Карл Ярошинский, финансировавший в период войны Царскосельский лазарет и санитарный поезд Ея Величества, вспоминал: Когда произошел переворот и Царская Семья находилась в Царском… никто тогда, даже из самых приближенных к Ней лиц, не хотел идти к Ней, кроме одного священника, который был в составе названного мною санитарного поезда [42] . Измена неотступно преследовала Романовых на всем их крестном пути. Они столкнулись с нею и накануне отъезда в Тобольск. Поведение тех, кому Государь доверял и кого желал видеть рядом с собою в ссылке, было для него неожиданностью. Подтверждением этому являются показания следствию А. Керенского: Я хорошо помню, что первое лицо, которое Он выбрал, не пожелало быть с Ним и отказалось. Я положительно это удостоверяю [43] . Отказался последовать за Царской семьей и ее духовник, протоиерей Александр Петрович Васильев [44] .
40
Там же. С. 272.
41
Там же. С. 266.
42
Российский
43
Российский Архив. Вып. 8. Док. 57. С. 236.
44
Несмотря на это, в Петрограде в 1918 г. отца Александра расстреляли (см.: Российский Архив. Вып. 8. Док. 35. С. 167).
Отъезд Августейшей семьи из Царского Села в Тобольск послужил очередным поводом для выражения антимонархических настроений, на сей раз со стороны железнодорожных рабочих. Тогда вышло недоразумение с паровозом, – рассказывал сопровождавший в этой поездке Царскую семью Н. А. Мундель. – Рабочие депо Варшавского вокзала, узнав, для кого требуется паровоз, не давали его. Их пришлось тогда кому-то «уговаривать». <…> Дорогoй, – продолжал Мундель, – было такое приключение. Мы сначала меняли паровозы на больших станциях. Но на станции Званка вышел такой случай. Толпа железнодорожных рабочих, узнав, кто следует в поезде, обступила паровоз. Раздавались крики: «Николашка, кровопийца, не пустим» и т. д. Кое-как проехали, но на больших станциях уже после этого не останавливались [45] .
45
Гибель Царской семьи / сост. Н. Росс. Док. 250. С. 434. Это подробное свидетельство Мунделя подтверждается и воспоминаниями А. А. Теглевой: Только один раз нас где-то остановили и, кажется, не хотели пропускать, но все обошлось благополучно. Поезд не останавливался на больших станциях, а на промежуточных (см.: Российский Архив. Вып. 8. Док. 32. С. 122).
К прибытию Царской семьи в Тобольск ремонт в губернаторском доме всё еще не был завершен. Более недели арестованные жили на пароходе, доставившем их в город. В эти дни Царственные узники еще могли совершать прогулки по Тобольску и его окрестностям. Однако вскоре данное им для этого разрешение недоброжелатели истолковали как неоправданную услужливость, проявленную к Романовым со стороны отряда Временного правительства. И в дальнейшем, как ни просили арестованные, им не дозволялось покидать огороженную территорию губернаторского дома, а прогулки по Тобольску были категорически запрещены.
Один малоизвестный эпизод из жизни Царской семьи на пароходе у тобольской пристани – посещение старинной Абалакской обители – описал позднее с неприкрытым презрением известный уральский коммунист П. М. Быков: Пользуясь неожиданной остановкой, вежливые уполномоченные Временного правительства устроили увеселительную прогулку в Абалакский монастырь, находящийся вверх по реке, немного выше Тобольска [46] . Здесь для семьи служили специальное богослужение, на котором она присутствовала, окруженная плачущими и вздыхающими богомольцами [47] .
46
Сведения о посещении Абалакского монастыря есть в записках-воспоминаниях о Николае Романове П. М. Матвеева, служившего в охране Царской семьи в период заключения ее в Царском Селе и в Тобольске: Во время нашей четырехдневной стоянки на рейде, перед городом, в ожидании переезда на берег, прибывшие с бывш. царем представители Временного правительства вздумали устроить увеселительную прогулку на одном из пароходов по Иртышу совместно с семьей Романовых и попутно заехать в Аболотский (так!) монастырь, находящийся вблизи Тобольска. Как мы потом узнали, к приезду Романовых монастырь набился богомольцами, для Романовых местным духовенством было отслужено специальное богослужение, после чего, осмотрев вместе с толпой богомольцев монастырь и его окрестности, они отправились обратно на пароход. Пароход в тот же день вернулся в Тобольск (ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 1. Д. 149 а. Л. 126).
47
Быков П. М. Последние дни Романовых. Свердловск, 1990. С. 37.
В обществе, охваченном революционным безумием, всякая снисходительность или даже простая вежливость по отношению к Романовым вызывали у многих крайнее негодование. Незадолго до падения Временного правительства Тобольская городская дума сочла необходимым выступить с опровержением того, что местное население проявляет особые симпатии к Царской семье [48] . Вероятнее всего, публичное отмежевание от заключенных было вызвано политическими соображениями. На самом же деле, по свидетельствам приближенных семьи, жители провинциального города, куда новые веяния проникали с замедлением, проявляли сердечную участливость к семье Романовых. Е. Эрсберг, служившая Царским детям, рассказывала: Население города относилось к Ним хорошо. Много разных приношений из провизии присылалось Им. Многие продукты присылал монастырь. Народ оказывал почтение Семье. Когда проходившие мимо дома видели кого-либо в окнах дома из Августейшей Семьи, кланялись и даже крестили. А раз одна старушка, проходя мимо дома, ругательски ругала солдат: «Проклятые, прохвосты», за то, что они держат под арестом Царскую Семью [49] .
48
Солженицын А. Красное колесо. Т. 10. С. 610.
49
Российский Архив. Вып. 8. Док. 33. С. 139.
Посильную помощь арестованным оказывали сестры местного женского монастыря, о чем свидетельствовала няня детей А. А. Теглева: Хорошо относились монахини к Ним. Они мыли прекрасно Их белье, присылали Им кое-какие продукты, варенье [50] . Люди из других городов России, заинтересованные в спасении членов дома Романовых и желавшие помочь им материально, искали связи с Тобольском. Однако действия этих энтузиастов, как увидим позже, не могли увенчаться успехом.
50
Российский Архив. Вып. 8. Док. 32. С. 130.