Царство черной обезьяны
Шрифт:
Э-э-э нет, дорогуша. Отважно, по-страусиному, засунуть голову в песок и попытаться там, в песке, отсидеться, я тебе не позволю. Хочешь не хочешь, а придется пойти в комнату Ники и в темпе обыскать ее, чтобы уничтожить малейшие следы деятельности бокора. В доме должно быть чисто.
Я взглянула на часы. Ого, уже четыре, через пару часов начнет темнеть. Ну что ж, обыском детской придется заняться нашему папе, а нам пора ехать.
В комнату заглянула Катерина:
– Аннушка, я собрала нашу красавицу, комбинезон и ботиночки уже надевать?
– Памперс
– Нет, конечно. А остальные брать будешь или хватит одного?
– Конечно, возьму. Дай сюда пачку, я пока отнесу вещи в машину и включу там печку, чтобы прогреть салон. А когда вернусь, можно будет надевать и комбинезон, и ботиночки. Иди пока к Нике.
Домоправительница вернулась в детскую, а я проверила рюкзачок. Так, телефон, зарядное к нему, паспорт, водительское удостоверение, кошелек – все на месте. Ключи от джипа? В ключнице у входной двери. Можно идти.
Ох ты, чуть не забыла!
Я тихонько подошла к двери детской и приоткрыла ее:
– Катерина, а где крещенская вода?
– Там, в кухне, на подоконнике, в бутылках из-под минеральной воды «Святой источник». Бери все.
– А себе вы оставили?
– Не волнуйся, оставили.
– Не обманываешь?
– Господь с тобой, Аннушка, зачем же мне обманывать? Оставили пол-литровую баночку, нам с Васей хватит.
– Спасибо тебе, баб Катя.
– Иди уж! – нарочито строго прошептала домоправительница, ходившая по комнате со спящей любимицей на руках.
Пошла уж. Бутылок с водой оказалось три. Сложила их в пакет и с сомнением пересчитала количество получившихся мест багажа и сравнила с количеством имеющихся в наличии рук. Не совпадало. Ну и ладно, когда вернусь за дочкой, тогда и возьму пакет с водой, Катерина все равно лично потащит Нику в машину. Главное, поставить воду у входной двери, чтобы не забыть.
Я мельком глянула на себя в зеркало, висевшее на стене в холле. Плотные джинсы, свитер с высоким горлом, удобные ботинки, легкая и теплая куртка с капюшоном – экипировка, по-моему, вполне подходящая для поездки в лес. Шапку, шарф и перчатки я сложила в сумку, в машине они не нужны.
Рюкзачок – за спину, сумки – в руки, ключ от машины… Нет, не в зубы, в карман. Дверь запирать не буду, все равно скоро вернусь.
Я спустилась на лифте в подземный паркинг, разбудила дремавший джип, включила зажигание и печку. Затем сложила сумки в багажник, рюкзак пока пусть побудет со мной, потом оставлю на переднем сиденье.
Разложила заднее сиденье, чтобы Нике было удобнее спать, и вернулась в квартиру, оставив бодро урчащий джип греть салон.
И никто его не угонит, наш паркинг тщательно охраняется, и охрана на выезде знает в лицо всех владельцев. А уж наши с Лешкой лица – и подавно.
А потом мы с Катериной аккуратно, стараясь не разбудить Нику, натянули на нее комбинезон и ботинки. Баба Катя, правда, намеревалась запихнуть ребенка в теплый меховой конверт – «Когда спишь, нужно больше тепла!» – но мне удалось отбиться, ограничившись легким утепленным комбинезончиком. Да и тот в машине расстегну, печка там работает прекрасно.
Как я и ожидала, нести малышку до машины мне не доверили, пришлось довольствоваться бутылками с водой.
Старательный джип не только хорошенечко прогрел салон, но и основательно провонял все вокруг выхлопными газами, так что прощание было недолгим.
Всего-навсего восемнадцать поцелуев в бледные щечки Ники и контрольный, в лоб, мне.
А потом чихающая Катерина поспешила сесть в лифт, а я – за руль.
Ну, с Богом!
Глава 30
И снова я за рулем джипа, и снова за окном зимняя слякоть города сменяется заснеженностью полей. А я, сосредоточившись на скользкой дороге, стараюсь не думать о происходящем, не мучиться, пытаясь понять – как, почему, а главное – сколько же можно?!
Этот вопрос у меня в постоянном использовании, никак не удается засунуть его на самую дальнюю полку шкафа, щедро обсыпав нафталином.
Ну, предположим, не нафталином, это средство нынче перешло в гордые ряды раритетов, обсыпать пришлось бы другой химией с отдушкой по выбору. Да я, может, ради такого случая вообще на мешочки с лавандой разорилась бы, лишь бы не вытаскивать этот изношенный вопрос.
А ты и не вытаскивай. Давно пора свыкнуться с застегнутой на все пуговицы чопорно-надменной мыслью: «Не ваше дело, милочка. Там, наверху, виднее».
За спиной застонала во сне Ника. Она пробормотала что-то невразумительное, похныкала немного, повернулась на бочок и снова засопела глубоко и ровно.
Ничего, бусинка, ничего. Мы справимся. И выбрасывать в окно засопливленные бумажные платочки на радость едущим следом машинам я не собираюсь. Да, ты слишком мала для того количества испытаний, что шмякаются одно за другим на твои хрупкие плечики. Но ведь и твой дар, твои способности – они уникальны. И заставляют, похоже, чавкающую бездну беспокоиться все больше и больше. Она, бездна, пыталась в свое время помешать твоему появлению на свет, а когда не получилось и ты все-таки пришла к нам, на тебя была объявлена настоящая охота. Снова и снова разнообразнейшие гнусы и уроды протягивали к тебе свои лапы. И где теперь эти гнусы и уроды? «Одних уж нет, а те далече».
Сложная у тебя будет жизнь, доча, сложная, но яркая. И светлая. Слышишь, бездна? Ника никогда не будет принадлежать тебе, никогда!
Я взглянула на топливный датчик и зашипела от злости. Была бы наверху крышка, как у чайника, непременно бы забренчала по глупой тыкве, исключительно из жалости именуемой головой.
Бензин был почти на нуле, стрелка угрюмо лежала на этом бублике. Красная лампочка пока не горела, но веселье могло начаться в любой момент. И что потом? Мерзнуть на трассе, голосуя проезжающим машинам? А у остановившихся водил с приветливо-заискивающей улыбкой просить поделиться бензинчиком?