Царство и священство
Шрифт:
Словом, нет таких областей церковной и государственной деятельности, где бы можно было провести четкий водораздел: это – дело Церкви, а это – верховной власти, и одна не должна вмешиваться в дела другой. Цель их едина – спасти человека, довести его до врат Царствия Божьего. Не случайно, как пишет известный современный автор, когда святой и равноапостольный Константин Великий даровал Церкви мир, началось возрождение общества. Буквально в течение столетия Римская империя стала почти полностью христианской [32] . Конечно, без государства такой результат был бы едва ли возможен.
32
Асмус
Лишь пребывая в Церкви, руководствуясь ее учением в своей повседневной жизнедеятельности, все остальные человеческие союзы и каждый из нас приобретают способность наполнить пустые формы благотворным, спасительным и справедливым содержанием. Церковь как союз неземной, является, безусловно, и Церковью воинствующей со злом, но руками государства и права. Отказ Церкви от борьбы со злом, непротивление ему означало бы на самом деле предание каждого человека и всего мира греху. С таким же успехом «непротивленцам» можно было бы предложить устраивать детские экскурсии в лепрозорий и собирать на встречи с чумными больными большие группы населения. Сорная трава подлежит уничтожению, и насилие государства по отношению к греху освящено самой волей Бога, неоднократно и непосредственно велевшего избранникам Своим уничтожать язычников и идолопоклонников. В случае необходимости Церковь в лице своих архиереев призывала к порядку, справедливости и самих императоров, а не только рядовых мирян.
По мере удаления от Бога и утраты духовного зрения человек теряет саму способность распознавать добро и зло. Как слепой ходит он среди света Истины, полагая, будто истина в нем самом. Отсюда происходит то страшное последствие, что человек не может удовлетвориться тем даром, который есть в нем самом, воображает в себе несуществующие таланты, обожествляет себя уже при жизни и, как следствие, не может принять над собой никакой власти вообще: ни Божеской, ни тем более человеческой.
Правитель полагает, что его нынешнее положение представляет собой не Божий дар, а результат его труда, умения, ума, отваги и чего угодно еще, лишь бы только это качество исходило от него самого. Не трудно понять, что такой властитель в меньшей степени печется о своих подданных, заботясь главным образом о своих личных интересах. Для него правды Божьей не существует. Поэтому он абсолютизирует свою власть, отрицает Божью помощь в своем служении и всей душой своей передается дьяволу, чьи желания принимает за свои.
Отсюда, кстати сказать, несложно понять, что само по себе юридическое закрепление единоличной формы правления мало что значит. История знает и государства с единоличной формой правления, где удаление народа и правителя от Церкви быстро привело к фактическому безвластию и прогрессирующему распаду общества.
В свою очередь находящиеся вне Церкви подданные также утрачивают доверие к верховной власти, поскольку верить не умеют и не хотят, да и пример монарха «убеждает». Для них власть, как, впрочем, и для правителя, есть лишь сила, которую нужно обуздать, подчинить себе или, на худой конец, проконтролировать. Теоретически это выглядит так, что власть будет справедливой только в том случае, когда она учтет пожелания наибольшего числа граждан.
А для этого в свою очередь, нужно, чтобы каждый отказался от своего «права» своевольничать, от тех поступков, которые могут причинить вред другим. Это-то, говорят, и есть «справедливость», ясная, объективная и всеми принимаемая. Для закрепления «справедливого» положения вещей нужно что-то вроде «общественного договора» между определенным число людей, в котором все признают друг друга равными и через общее согласие образуют верховную политическую власть. На самом же деле здесь во главе угла лежит желание каждой из сторон «договора» сделать свое желание обязательным для всех, самому стать хотя бы немного «властью». Вследствие этого власть признается ими постольку, поскольку она, как им видится, исходит от них самих, есть их власть, а они – ее носители.
Последнее утверждение становится возможным только при том предположении, что воля человека сама по себе непорочна и обладает способностью выступать самостоятельной, творческой силой. Именно этот тезис и является в условиях демократического «народоправства» некой священной аксиомой, не подлежащей ни сомнению, ни опровержению. Потому и получается, что высшая воля народа как бы в принципе ничем не ограничена. И, по выражению английских юристов, парламент может все, кроме превращения мужчины в женщину.
Конечно, при таком самообожении человек и все общество в целом могут творить лишь греховное, не замечая, что Богу в их политической конструкции места нет. В свою очередь, различие между теми или иными формами правления выискивают не в религиозной санкции верховной власти или отсутствия ее, а в ее способности быть подчиненной воле других людей. Меняется все: и идеалы, и содержание нравственного начала. Место Царствия Небесного в сердцах людей занимают коммунизм, «город Солнца», мировая империя «белокурых бестий» и т. п., а евангельских заповедей – «права личности» или «право сильного». Как любое «творчество», исходящее не от Бога, а сатаны, все указанные попытки строятся на условных основаниях неправды, беззакония.
Означает ли это, что власть неправедная, напрямую отрицающая Творца, исходит не от Бога? Вопрос тем более актуальный, что именно на подобных примерах очень часто и оценивается государство: если оно соответствует идеалу Православия, оно – от Бога; в противном случае власть признается сатанинской. Но ведь и эта власть также существует в тех формах, которые Господь явил нам для земного бытия. И даже в нехристианских по своей сути государствах Господь щедро раздает дары, чтобы каждый мог спасаться, любить и творить добро.
Весьма симптоматично, что формы общежития, данные нам Господом, являются неприемлемыми для нечистого духа. Как правило, богоборчество всегда сопрягается с отысканием неких «идеальных», новых форм, которые представляются более «справедливыми», чем старые. Но которые представляют собой лишь искаженные образы уже знакомых нам предметов. Не случайно, что по мере расширения еретических учений, лишающих человека истинной веры, и последующей масштабной проповеди атеизма (хотя бы обряженного в одежды «свободы совести»), происходит кризис тех человеческих союзов, которые тысячелетиями казались естественными и необходимыми, чье само существование никогда не ставилось под сомнение.
Разрушается семья, на смену которой приходит внебрачное сожительство, национальные культуры объявляются «врагом номер один» и постепенно вытесняются международным общением и «общечеловеческой культурой». В стадии глубокого кризиса пребывает государственная идея, и сама государственность разрушается под влиянием сепаратистских тенденций. В любом случае государство уже перестает быть формой, где реализует себя высшей политической силой, и границы его деятельности постепенно сужаются под воздействием различных «международных организаций». Но если бы такое государство было бы не от Бога, то, спрашивается, почему бы бесовским силам не удовлетвориться этой формой, почему и государство становится объектом их козней?