Царство костей
Шрифт:
Особенно заинтриговало Бенджи появление в лагере крылатых муравьев. Они были такие крупные, что поначалу Шарлотта приняла их за пчел. Прежде чем уйти расследовать этот рой, Бенджи заверил ее, что самцы не представляют собой угрозы – у них нет жутких жвал, присущих муравьям-солдатам. И все же трутни зловеще гудели в воздухе, подливая масла в огонь и без того напряженной ситуации. Вскоре после этого в лагере и начался беспорядочный погром.
– Нам нужно дождаться его, – сказала Шарлотта. – Не можем же мы его здесь бросить!
Джеймсон помотал головой.
– Будем ждать ровно столько, сколько понадобится для посадки людей
– Но…
Джеймсон отвернулся.
– Река поднимается, надвигается гроза – нам нельзя оставаться здесь. Бенджи может пойти за нами пешком – то есть если он до сих пор жив.
Внутренне вздрогнув, Шарлотта повернулась к пластиковому окошку шатра и протерла его запястьем. Волдыри от недавних укусов муравьев чесались, что можно было счесть добрым знаком. Она регулярно отслеживала и свое собственное состояние, обеспокоенная тем, что непонятная инфекция, поразившая мальчика, могла затронуть и ее. Но пока что все вроде было нормально. Ей очень хотелось списать свою тогдашнюю нечувствительность к укусам на адреналин и напряжение.
«Наверняка все дело в этом».
Шарлотта встревоженно всматривалась в ночную тьму за мутным пластиком окошка, сосредоточившись на более насущной проблеме.
«Где же ты, Бенджи?»
22:55
Бенджамин Фрей продвигался по темному лесу, вооруженный лишь фонариком и непреклонной решимостью выяснить истину. Стирал дождевые капли со своих пластиковых защитных очков и линзы камеры «Гоу-про», прикрепленной ремнем ко лбу. Он следовал вдоль густой ленты странствующих муравьев, поднимаясь вверх по ее течению.
«Полнейшая бессмыслица… Это же никак на них не похоже…»
В карманах его комбинезона позвякивали маленькие пробирки для образцов. Весь день он собирал муравьев и изучал их под микроскопом в своем шатре. Рядом с ним лежал айпад, на экране которого светились страницы энтомологического справочника – одной из сотен загруженных туда книг и журнальных публикаций по биологии. Он сравнивал анатомию пойманных особей, подмечая небольшие различия между ними. «Размер и угловой размах жвал, конфигурация торакса, подвижность усиков…» И все это говорило о том, что он имеет дело сразу с несколькими видами и подвидами муравьев рода Dorylus. До сих пор Бенджи определил их больше дюжины.
Их названия звучали у него в голове, словно магнитофонная запись.
«Dorylus moestus, Dorylus mandicularis, Dorylus kohli indolcilis и militaris, Dorylus funereus pardus, Dorylus brevis…»
Хотя все эти виды были обычным делом в этих экваториальных джунглях, они никогда не собирались вместе в одной и той же колонии – обычно странствующие муравьи слишком воинственно настроены даже по отношению к близким «родственникам». И все же текущие через лагерь ленты представляли собой причудливую смесь всех этих видов. Это озадачивало его. Однако не эта загадка сама по себе находилась в центре его внимания, а скорее совершеннейшая неправильность происходящего.
А Бенджи терпеть не мог, когда хоть что-то выходило за рамки правил или оказывалось не на своем месте.
И так было всегда.
Еще в одиннадцатилетнем возрасте у него диагностировали легкую форму болезни Аспергера – то, что теперь
В школьные годы с ним работал психолог-бихевиорист, который обучил юного Бенджи использовать его гиперсосредоточенность и почти эйдетическую память [29] , чтобы толковать выражения лиц и социальные сигналы. Со временем он научился довольно неплохо справляться со своим состоянием, но наибольшие сложности создавала ему излишняя одержимость, когда дело доходило до решения каких-то проблем и наведения порядка. В средней школе Бенджи научился складывать кубик Рубика менее чем за семь секунд. Ему всегда нравилось исправлять то, что было неправильно, возвращать хаос к порядку – это действовало на него успокаивающе. Но это же самое свойство существовало бок о бок с импульсивностью – качеством, которое он постоянно пытался обуздать.
29
Эйдетизм – особый вид памяти, преимущественно на зрительные впечатления, позволяющий удерживать и воспроизводить в деталях образ воспринятого ранее предмета или явления.
И все-таки эта обсессивно-компульсивная сторона его натуры немало помогла ему преуспеть в учебе, хотя в школе он не пользовался особой популярностью и частенько становился мишенью школьных задир – как по причине некоторой нелюдимости, так и из-за нервного тика, выражавшегося в быстром моргании глазами. Но при этом был и глубоко любим. Вырастила его мать-одиночка в муниципальном жилье в Хакенторпе, в Южном Йоркшире. Она души не чаяла в сыне, всячески подбадривала Бенджи и изо всех сил укрепляла его уверенность в себе. В первую очередь именно ее поддержка позволила ему поступить в Шеффилдский университет, расположенный всего лишь в шестнадцати минутах езды на автобусе от его дома.
И вот теперь он оказался гораздо дальше от родного дома, чем когда-то мог даже представить. Эта поездка в Африку потребовалась, чтобы завершить его кандидатскую диссертацию по эволюционной биологии. Его научный руководитель в Шеффилде связал его со своим коллегой из университета Кисангани, который, в свою очередь, пристроил Бенджи в группу медицинской помощи ЮНИСЕФ. Лагерь для беженцев, расположенный в самом эпицентре обрушившегося на регион паводка, предоставлял редкостную возможность провести полевые исследования для диссертации Бенджи, посвященной обусловленным стрессом мутациям и их наследственности.
Бенджи надеялся, что его наблюдения за странствующими муравьями, спасающимися от потопа, могут в этом плане оказаться весьма полезными. С этой целью в голове он и двигался сейчас вдоль их пути. Увиденный в лагере рой крылатых муравьев наводил на мысль, что их матка где-то неподалеку. Вскоре в безостановочно движущейся черно-рыжей ленте насекомых стали попадаться белые вкрапления, отмечающие присутствие специализированных рабочих – переносчиков потомства, – которые спасались от паводка, унося с собой из гнезда личинок и куколок, не способных передвигаться самостоятельно.