Царство костей
Шрифт:
Джеймсон, поперхнувшись, отпрянул.
Шарлотте припомнилось недавнее предостережение биолога: «Следует ожидать множества пострадавших от укусов», – а также его слова, что странствующие муравьи способны объесть стреноженную лошадь до костей. Она быстро обернулась на ширму из занавески. Мать все еще стояла там, держа на руках своего неподвижного, словно одеревеневшего сына – ребенок был слишком вялым, чтобы реагировать на муравьиные укусы.
Шарлотта вдруг поймала себя на том, что стало трудно дышать – словно воздух становился все более густым. Нахлынула ужасная убежденность.
«Все это
Повернувшись, она ухватила Джеймсона за плечо.
– Вызывайте по радио своего знакомого, охотника на вирусов. Немедленно!
Педиатр секунду хмуро смотрел на нее, отупев от ужаса. А потом стряхнул с себя оцепенение и кивнул. Вскочил и выбежал из палаты, направляясь к шатру с радиостанцией и набором небольших спутниковых тарелок.
Шарлотта все еще держала руку на весу. Какое-то движение привлекло ее взгляд к запястью. Там извивались три черных муравья, вцепившиеся в голую кожу над резиновой перчаткой. Их жвала глубоко впились в кожу. Ужас охватил ее при этом зрелище – но не от него как такового, а от внезапного осознания.
Ведь она этих укусов даже и не почувствовала.
2
23 апреля,
17:38 по западноафриканскому времени
Провинция Приморское Огове, Габон
Глубоко под землей перед Фрэнком Уитакером вдруг возникла пара красных глаз, отражающих луч фонаря у него на каске. Глаза горели в глубине темного туннеля, прямо над зеркалом черного ручья, по которому он шлепал вброд. Сердце сжалось от первобытного страха. Его ведь предупреждали о хищниках, таящихся в этой полузатопленной системе пещер.
«Крокодилы…»
Раньше он уже заметил пару особей поменьше, не длинней его предплечья, но те быстро ускользнули, плеснув хвостами. Но только не этот. Фрэнк углядел покрытое броней тело, вырисовывающееся за этими тлеющими, как угольки, глазами. «Шесть футов в длину как минимум…» Обратил он внимание и на оранжевый оттенок чешуи, что типично для крокодилов, запертых в этой системе пещер. Все они принадлежали к роду Osteolaemus tetraspis – тупорылых, или африканских карликовых крокодилов. Хотя, судя по длине данного конкретного экземпляра, насчет определения «карликовый» вполне можно было бы поспорить.
Обособленная колония крокодилов обитала в этой отрезанной от всего остального мира ловушке в пещерах Абанда у побережья Габона вот уже три тысячи лет, запертая здесь, когда на этом участке побережья упал уровень воды. В такой суровой, лишенной солнечного света среде эти оранжевые твари все заметней отходили от своих собратьев наверху, эволюционируя своим собственным путем.
Как ветеринара, теперь специализирующегося и на диких животных, Фрэнка всегда очень интересовали подобные вещи – но на куда более почтительном расстоянии.
– Да они практически слепые, – успокоил его Реми Энгонга, патологоанатом из МЦМИ – Международного центра медицинских исследований, уроженец Габона. Это учреждение на юго-востоке страны играло важную роль в оценке новых заболеваний, регулярно возникающих в Западной Африке. – Пошумите слегка, и этот малютка моментально подожмет хвост.
– Малютка? – переспросил Фрэнк, голос которого был приглушен медицинской маской.
– Oui. Там, наверху, крокодилы во много раз крупнее.
Фрэнк помотал головой. «По-моему, и этот достаточно большой». И все же воспринял слова своего спутника на веру – насчет того, что эта тварь практически слепая. Отцепив с пояса алюминиевую флягу для воды, он постучал ею по карстовой стене, выкрикнув: «О-го-го!» Крокодил-переросток продолжал глазеть на него, ничуть этим не впечатленный. А потом наконец развернул свою немалую тушу и небрежно поплыл прочь, исчезнув в темноте.
Освободив путь, оба мужчины двинулись дальше. В такой чужеродной среде Фрэнк чувствовал себя астронавтом, исследующим враждебную планету, особенно затянутый с головы до ног в защитное снаряжение – комбинезон «микро-гард» с капюшоном и непромокаемые вейдерсы. Глаза он прикрыл пластиковыми защитными очками, а маска фильтровала как насыщенный аммиаком воздух, так и тучи мошки и гнуса, постоянно вьющихся вокруг.
Наконец они вышли из ручья и потащились по жидкой грязи, состоящей в основном из помета летучих мышей. Свод тоннеля увешивали целые орды его крылатых обитателей; еще больше их носилось в воздухе, иногда пикируя на нарушителей своего спокойствия. Копившийся веками мышиный помет со временем и отбелил крокодилью чешую, придав ей уникальный оранжевый оттенок. Крокодилы же, в свою очередь, кормились как раз этими летучими мышами, входившими в их основной рацион наряду с пещерными крабами, сверчками и водорослями.
– Далеко еще до ловушки? – крикнул Фрэнк Реми.
– Почти пришли. Возле следующего сужения. Я подумал, что раскинуть сети лучше всего именно там.
Реми и несколько его коллег из МЦМИ успели установить ловушки днем ранее. Фрэнк хотел взять образцы от каждой из разновидностей летучих мышей, обитающих здесь: африканского плодоядного крылана, гигантской круглолистной летучей мыши, ряда других. Как раз эти существа и являлись основными природными вместилищами для той же Эболы или марбургского вируса. Целью Фрэнка было каталогизировать набор прочих вирусов, переносимых обитателями этой пещеры, – в надежде обнаружить патогены, способные вызвать очередную крупную пандемию.
Он пробыл в Африке уже полгода, перемещаясь по всему Конго и прибрежной Западной Африке, и успел собрать больше пятнадцати тысяч образцов.
Направляясь к ловушкам, Фрэнк вновь ощутил всеподавляющее чувство изумления, что находится здесь. Это был странный путь – от чернокожего мальчишки, живущего с приемными родителями в чикагском Саут-Сайде, до ветеринара-вирусолога, пробирающегося сейчас по закоулкам пещерной системы в Габоне. Его любовь к миру природы во многом определил переменчивый климат Чикаго. Спасаясь от зимней стужи или влажной летней духоты, он частенько оказывался в парке Линкольна, зоопарке Брукфилд или аквариуме Шедда, где мог часами перечитывать и запоминать надписи на пояснительных табличках, мечтая обо всех этих загадочных уголках мира, упомянутых на них. Все это казалось таким далеким от чернокожего подростка, закутанного в куртку на два размера больше положенного и в паре драных кроссовок «Джордан».