Царство медное
Шрифт:
Виктор на это не ответил ничего, но сказал:
— История знает немало примеров, когда подобный подход оказывался не только вредным, но и бесчеловечным.
— Как правило, осуждают только провальные проекты, — спокойно парировал агент. — Но когда цель достигнута, когда человечество получает такие качества, как увеличение силы и выносливости, продление молодости, усиление регенерации тканей, снижение риска различных инфекционных заболеваний — кто вспомнит, насколько человечными были начальные разработки? Есть непреложное правило, профессор.
Слушая агента, Виктор вдруг подумал, что понимает, откуда взялась бесчеловечная логика Яна. Логика силы и власти, логика холодного ума, не обремененного моралью, но четко обозначившего цель и напролом идущего к ней.
Эта модель поведения проверялась веками. Возможно, она была единственно верной с эволюционной точки зрения.
— Мы исправляем порочность средств чистотою цели, — вспомнил Виктор. — Такая поговорка была в ходу у ордена иезуитов.
— И они были совершенно правы.
— А какая цель у вас?
— Модификация генома человека, конечно.
— Недурно! — Виктору захотелось язвительно рассмеяться, настолько пафосно прозвучало это заявление. — Создание высшей расы?
— Скорее, улучшение старой, — мягко поправил его Динику. — Человечество задавалось этим вопросом на протяжении веков. Но в Сумеречную эпоху, после того, как последствия катастрофы были минимизированы, появилось больше возможностей осуществить это.
— Радиация, раковые заболевания, нежизнеспособные мутации…
— Не будьте так скептичны, — Динику недовольно поджал губы.
— Васпы не тот вид, на который я хотел бы быть похожим через несколько сотен лет.
Динику вдруг рассмеялся и замахал руками.
— О, нет, нет! — воскликнул он. — Вы меня удивляете, профессор! Только не говорите мне, что всерьез приняли солдафона за будущее человечества!
Виктор угрюмо молчал.
— Так вы приняли! — агент всплеснул руками и покачал головой. — Что ж… Признаю, что иногда они могут быть довольно внушительны и даже зловещи. Но поверьте. Это лишь побочный продукт селекции. Второй сорт. А иначе, зачем бы нам понадобился образец? Наука не стоит на месте, профессор.
— То есть, что значит — побочный продукт? — переспросил удивленный Виктор.
— Понимайте буквально, — сказал Динику. — Так называемые васпы — только начальная ступень в эволюции. Но она была необходима, понимаете? Страна нуждалась в сильных солдатах. Выносливых, абсолютно послушных. Тех, кто мог бы защитить будущее человечества. Разработки в этом направлении велись всегда. И в сфере биотехнологий, и в сфере кибернетики. Но так уж вышло, что сошествие Сумерек не только изменило окружающую среду, но и отбросило науку почти на столетия назад. Выбор был очевиден.
Машина тем временем выехала за город и свернула с трассы на узкую гравийную дорогу, припорошенную снегом. Местность была незнакомой.
— Но почему именно осы? — спросил Виктор.
Головная боль отступала обратно пропорционально тому,
— Честно говоря, я сам задавался этим вопросом некоторое время, — развел руками Динику. — Изучал архивы. Вы знаете, насекомые вообще удивительные создания. Это самый многочисленный класс живых существ на земле. Насекомые разнообразны и так непохожи на нас. Вы знаете, почему многие люди интуитивно боятся насекомых? Испытывают к ним от отвращения до панического страха?
Виктор поежился.
И жители Выгжела, и граждане Дербенда, да и он сам старались держаться от Яна на расстоянии. И дело было не в его шрамах, и даже не в манере держаться. Было в нем что-то такое, что сразу выделяло его из толпы. Что-то, навсегда встроенное в геном васпы. И каждый, встретивший его, интуитивно понимал: перед ним чужак.
— Это не просто переживание опасности, — будто подтвердил его мысли агент. — Это осознание того, что бок о бок с тобой на одной планете живут неизвестные монстры. Как и мы, они едят, спят, размножаются. Но живут по своим законам, зачастую непонятным нам. Мы можем видеть их каждый день, но мы слишком озабочены собственными проблемами, слишком уверены, что именно человек является царем природы, чтобы замечать их. Но эти существа… Они куда древнее нас. Возможно, именно они, а не мы, являются хозяевами планеты.
— Из вас получился бы хороший энтомолог, — пробормотал Виктор.
Динику засмеялся.
— Это не моя стезя, — возразил он. — Я лишь пытался разобраться в мотивации. Но все оказалось куда проще. Насекомые всегда использовались в экспериментах. Они просты, многочисленны, разнообразны и выносливы. Вы знаете, что гусеницы некоторых видов бабочек способны выдерживать температуры до минус семидесяти градусов по Цельсию? А чернобрюхая дрозофила и вовсе является одним из основных модельных организмов.
— Дрозофила действительно используется для изучения механизмов, которые лежат в основе иммунитета или рака, например, — подтвердил Виктор. — Или диабета… Все потому, что в ее генетическом коде пятьдесят процентов белковых последовательностей имеют аналоги у млекопитающих. Но почему были взяты осы?
— Думаю, дело в общественной организации. Кастовый полиэтизм общественных насекомых, фиксированное разделение функций внутри одной группы так напоминает субординацию военных, вы не находите?
— Почему же тогда ваши послушные и такие дисциплинированные солдаты вышли из-под контроля? — съязвил Виктор. — Или обретение автономности было запланированным ходом?
— Увы, нет, — с вздохом согласился Динику. — Васпы должны были остаться тем, кем являлись вначале — слепым оружием в руках командования. Именно поэтому такое значение придавалось муштре и опытам по увеличению иммунитета, выносливости в экстремальных условиях. Недаром для экспериментальной площадки были выбраны северные области Дара. Перелом произошел с появлением первой матки.