Царство медное
Шрифт:
Она тоже была одна перед всеми чудовищами этого мира.
Именно поэтому Виктор оглянулся на пороге, и по его губам впервые за многие дни скользнула теплая человеческая улыбка.
— Дай мне время, — попросил он. — Просто дай мне время справиться со всем этим, хорошо? И не держи на меня зла.
На дне ларца Пандоры оставалось кое-что еще — и это была надежда.
33. Метаморфозы
…он снова находился в Выгжеле — ныне мертвом городе, опустошенном не сходом лавины, но нашествием чудовищ. Сумерки тянулись и густели, заволакивая
Виктор брел между почерневших остовов домов, торчащих из серого наста, словно обломанные зубы. За бесформенной каменной кладкой форта ржавыми копьями вытянулись кедры — прямые и неподвижные, словно ожидающие чего-то.
— На тебе знак зверя, — произнес каркающий голос.
Виктор повернулся и узнал старика, так напугавшего его тогда в Выгжеле. Старик раскрыл беззубый рот, дохнув на Виктора сладким запахом лука и гнили, и сказал снова:
— Упала с неба звезда Полынь и отворила бездну. И увидел я выходящего зверя с семью головами. Одна из голов его была смертельно ранена, но эта смертельная рана исцелела.
— Я не понимаю… — пробормотал Виктор.
— Ты поймешь.
Голос старика изменился, стал плавным, женственным. Пахнуло свежестью трав и хвои. И теперь это был не старик уже, а Нанна — северная ведьма, и только глаза оставались прежними — выцветшими, пустыми, незрячими. Ветер взметнул ее волосы, словно льняное покрывало, распахнул ворот расшитой бисером рубахи, обнажив розовые росчерки рубцов на бумажной белизне кожи. Клеймо, оставленное ее любовником.
Она протянула тонкую руку, указывая куда-то за ржавый частокол леса.
— Он идет.
«Кто идет?» — хотел спросить Виктор, но не успел.
Кроны деревьев осветила короткая и слепящая вспышка — словно вспыхнул в ночи прожектор космического маяка. Виктор зажмурился на мгновение, и, приоткрыв ресницы, увидел, как над тайгой вспучивается волдырями небесная жаровня.
В оглушающей тишине голос Нанны звучал особенно зловеще:
— И дивилась вся земля, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?
Добела раскаленный шрам расщепил тучи надвое.
Оттуда, словно язык исполинского пса, вынырнуло багровое пламя. Оно жадно облизало лежащую внизу землю, и кедры занялись мгновенно, словно сухие щепки.
Вслед за багряным заревом, разрывая тишину, пришел звук — будто где-то внизу, в космической глубине гулко и надрывно застонала, заворочалась гигантская черепаха, несущая на своей спине всю земную твердь. Почва задрожала под ногами, сбрасывая с себя шелуху прилепившейся к ней жизни, как собака сбрасывает со своей шкуры паразитов.
Теперь Виктор понял, о ком предупреждала Нанна. Это происходило снова — пришествие нового бога. Но не древнего полубезумного бога хаоса, и не бога христиан. Никого из любой существующей религии. Это было совершенно новое божество — вечно голодный бог трансформации. Бог порядка. Но не той гармонии, о которой грезил мир, а беспрекословного
Далекий стон теперь обернулся могучим ревом, от которого закладывало уши. Воздух раскалился добела, и жаркий язык огня лизнул Виктора в лицо. Задыхаясь и проваливаясь в плавильный горн апокалипсиса, он еще видел краем глаза, как в кипящем мареве выступили очертания чего-то исполинского, выше самых высоких кедров, сверкающего накалившимся медным панцирем — это шел новый хозяин мира…
Впервые за последнее время Виктор снова проснулся в поту. Он с раздражением смел со стола коробку с пилюлями и босыми ногами прошлепал к окну, почти не чувствуя прохлады от соприкосновения с полом — кожа еще несла на себе печать огня. Распахнув ставни, он некоторое время вдыхал морозный воздух. Порывистый ветер быстро остудил его пылающую голову, дыхание выровнялось, но Виктор закрыл окно только тогда, когда почувствовал, что начал основательно замерзать. Рассеянно смахнув паутину, он вдруг зацепился взглядом за темное веретенце, прилепившееся в самом углу, в тени и пыли.
Виктор осторожно дотронулся до него ногтем. Поверхность была сухой и шероховатой. Присмотревшись, Виктор увидел плотные сегменты, образовывающие веретенце и ножку, которой оно было прикреплено к раме.
Куколка. Скорее всего, мотылька.
В животе снова начала раскручиваться огненная мельница. Тошнота подобралась к горлу, хотя ничего подобного Виктор не замечал за собой раньше. Отвращение к насекомым пришло к нему недавно — после чертовой экспедиции в Дар. Именно там в его сне появился новый бог трансформации и порядка.
Трансформации?
В мозгу вдруг забрезжило что-то, зажужжало назойливой мухой. Виктору показалось, что с его глаз будто сдернули пелену, и со всей ясностью обнажилось что-то важное, единственно верное. Но ставни уже захлопнулись с визгливым звяканьем стекол, и приоткрывшаяся завеса снова упала вниз со всей тяжестью театральной кулисы. Краткий миг прозрения завершился, как завершился его очередной ночной кошмар.
Наконец, в руки к Виктору попал долгожданный отчет из отдела молекулярной генетики. Он был однозначен: вероятность родства достигла требуемого уровня достоверности. А это означало, что исследуемые являются полными сибсами — родными братом и сестрой. Нельзя сказать, что результаты удивили Виктора. Скорее, подтверждение родства было ему неприятно. Но было и поздно, и глупо устраивать из этого трагедию. Кроме того, оставалась некоторая степень вероятности ошибки — генетический материал васпы был слишком причудлив, чтобы что-либо утверждать с уверенностью.
Сейчас Виктору хотелось одного — чтобы о проведенных анализах не узнал Динику.
Они виделись лишь изредка, но, несмотря на некоторое затишье, Виктор продолжал чувствовать присутствие агента — словно всевидящее око пристально наблюдало за каждым его шагом. Потом — еще только раз, — Виктор встретился с Яном.
Тот шел мелкими шажками, низко опустив голову, в окружении военных и людей в белах халатах. Металлические браслеты, соединенные системой цепей, позвякивали при каждом шаге, и Яна время от времени клонило то в одну, то в другую сторону — видимо, сказывалось воздействие психотропных препаратов. Но, поравнявшись с Виктором, он вдруг поднял голову и улыбнулся доброжелательной, по-человечески теплой улыбкой — такой обычно приветствуют старого знакомого.