Царство Небесное
Шрифт:
– Но, к сожалению, я хочу просто прожить спокойную жизнь. Разве это преступление?
– Нет. В этом нет ничего постыдного, – кивнув, словно говоря, что он все понимает, ответил маркграф, – но только до той поры, пока вам не придется давать отчет самому строгому судье: самому себе на склоне лет, когда ваши дни на этом свете уже будут сочтены. Живите так, как вам захочется. – Затем, вперившись внимательным взглядом в своего собеседника, со сталью в голосе закончил: – Но только помните, что я буду присматривать за вами.
– Я буду помнить, ваша светлость.
– Можете идти.
Улицы
Эндрю всю дорогу оглядывался по сторонам, при этом он был настолько внимателен и насторожен, что Андрей не преминул удивиться этому:
– Что случилось, Эндрю? Ты на орочьей стороне был куда менее внимателен, да и выглядел куда увереннее.
– Я и сейчас вполне уверен в себе. Только дело в том, что ночной Йорк – это далеко не одно и то же, что дневной. Здесь можно получить нож в спину буквально за каждым углом – за драные сапоги.
– Весело.
– Да уж куда веселее. Ночью улицы Йорка превращаются в вотчину бандитов.
– А что же стража?
– Ну центральные улицы они еще патрулируют, а вот что касается окраин, то там патрули очень редки и никогда не бывают меньше чем в десяток стражников.
– Но мы-то сейчас находимся в центре, и гостиница наша тоже.
– Это так, но абсолютной безопасности даже близ дворца графа нет. Так что лучше поберечься.
– Ладно, буду тоже повнимательнее. Но меня действительно волнует другое. Граф. Что могло его так заинтересовать в простолюдине? Необычное оружие? Так отбери его – и дело с концом. Ну скольких я смогу положить – двоих, троих, а потом и сам в руки угожу.
– Знаешь, если бы граф был нашим королем, то земли Англии давно простирались бы несколько дальше – уж как минимум из двух пограничных графств превратили бы хоть одно во внутреннее. Я это к тому, что граф очень умен и не желает получать малое там, где он может получить гораздо больше. Ну заполучит он твое оружие – и что? А вот если он присмотрит за тобой и немного подождет, то, возможно, получит гораздо больше. Не удивлюсь, если уже завтра ты услышишь о каком-либо уединенном хуторке на территории графства, и причем в землях самого графа.
– Ну что же, завтра и посмотрим. Кажется, дошли, а, Эндрю? И без приключений.
– Ну и слава богу.
Когда они вошли в обеденный зал гостиницы, все разговоры тут же смолкли. Завсегдатаи и гостившие там спутники Андрея внимательно смотрели на пришедших. Однако, заметив, что вслед за ними так и не появились стражники, тут же потеряли к ним интерес. Просто все уже были посвящены в то, что господин граф обратил внимание на постояльца гостиницы, а кому нужны неприятности только по той причине, что оказался в одном заведении с неугодным господину графу лицом? Но, судя по тому, что эскорт отсутствовал, встреча для новичка прошла весьма благополучно, а значит, и волноваться нечего.
Этого нельзя было сказать о спутниках Андрея, которые продолжали пожирать их глазами, пытаясь понять, чем именно закончилась встреча. Тревожное выражение лиц сменилось облегчением только тогда, когда заметивший их Андрей улыбнулся во все свои тридцать два зуба, сияя, как новенькая золотая монета.
– Чем нас сегодня будет кормить гостеприимный хозяин? –
– А есть что праздновать? – тут же поинтересовался Жан.
– Разумеется. Несмотря на то что мною был убит рыцарь графа, он принял нас весьма благосклонно, Эндрю и вовсе обрадовался, так как ценит его весьма высоко. Не сказать, что он обласкал и меня, но не выказал своего неудовольствия. Чем это не повод для празднования?
– Я абсолютно согласен с господином Андрэ. Даниэль!
– Слушаю вас, господин Белтон, – тут же отозвался хозяин гостиницы на зов купца.
– Давай все самое лучшее, и вина с элем не забудь.
– Не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде. Если я правильно понимаю, вам накрыть один стол?
– Да, нам вполне подойдет этот, за которым уже сидят наши спутники, только сервировку смени.
– Будет исполнено, – с готовностью отозвался Даниэль, тут же подавая знак слугам, которые сразу приступили к смене блюд.
Утро рядовым назвать было нельзя. Нет, ничего особенного не произошло, если не считать того, что так хреново ему не было уже больше года. Вчера его взяли в оборот и напоили-таки. Андрей никогда не любил пить вина, но здесь выбор был не особо велик – либо вино, либо эль. К пиву он был просто равнодушен и мог выпить в охотку не больше одной кружки, а между пивом и элем для него особой разницы не было.
Вот так и вышло, что он был вынужден пить вино. Этот напиток, не вызывая у него никаких негативных чувств, пился вполне легко. Беда была только в одном – от вина у Андрея опьянение было весьма своеобразным. Сидя на месте, он мог выпить и два литра, и три, при этом оставаясь, так сказать, в одной стадии, но стоило ему подняться из-за стола, как он полностью терял ориентацию и в пространстве, и во времени. Иными словами, его просто вырубало.
Голова болела немилосердно – казалось, в ней поселились гномы и, расположив свою наковальню прямиком на его сером веществе, усердно ковали своими молоточками какую-то одним им необходимую вещь – уж Новаку она точна была не нужна.
«Ну сколько не пил, провел бы еще один вечер без спиртного, – неудобно ему, видишь ли: люди за него рады. А сам-то ты рад? Вот вопрос. И не знаешь, что на него ответить. Оно конечно, все идет так, как мы и спланировали, но вот только не все так безоблачно на горизонте. Отвечать за людей, слепо доверившихся тебе, то еще занятие. Ну дал бы им денег, и дело с концом. Нет, не выйдет: они как рыба-прилипала, вцепились – не отцепишь. Впрочем, с другой стороны, преданные спутники мне никак не помешают, а эти будут преданны. Вон про Золотую никто ни словом, ни полсловом. Конечно, сомнительно, что начнется золотая лихорадка и паломничество на орочий берег. Орки – это вам не фунт изюма. Если хочется умереть особо извращенным способом, то тогда – да. А вот отобрать золотишко у никому не известного простолюдина, за которого никто и не подумает вступаться, – это уже другое дело. Но нет, молчат. Вон даже бабы. Я ведь видел, как наш дражайший Даниэль подкатывал то к одной, то к другой, но, видать, так несолоно хлебавши и отстал. Черт! Да что же так хреново-то… Хорошо, хоть не тошнит, а то еще проблеваться не хватало: тут унитазов нет, блевать – так на пол. Стыдобища».