Царство страха

Томпсон Хантер С.

Жаловаться было некому - вокруг сидели те самые лю­ди, которые платили унижавшим меня свиньям. Незваным гостем я явился на территорию вечеринки Линдона Джонсона, и меня с трудом терпели, пока я молчал. Если же мне не удастся держать рот на замке, меня немедленно попотчуют тем же, что и других непонятливых на Мичиган Авеню, или Уэллс Стрит, или в Линкольн Парке... именно - газом, ду­бинками толпы обезумевших копов, получивших от Дэйли-Джонсона карт-бланш на любые зверства, пока Хьюберт Хамфри рыдал от паров слезоточивой «радости» в своем но­мере на двадцать пятом этаже Хилтона.

После Чикаго многим стало не по себе. Что до меня, то это был шок от внезапного понимания реальной ситуации, от спуска с небес на землю. Я приехал туда как журналист,

мой кандидат был убит в Лос-Анджелесе двумя месяцами ранее. Из Чикаго я уезжал в состоянии неконтролируемой ярости, выяснив вдруг, что все мы на самом деле находимся в глубокой заднице. Казалось, во всей этой обреченной стра­не не найдется силы, способной бросить вызов прогнившей, алчной и продажной машине Дэйли и Джонсона. Стоя у тра­па самолета, я отчаянно пытался найти выход, и одна дель­ная мысль меня тогда посетила. Жизнь показала, что даже нечаянная мечта дилетанта способна воплотиться в реаль­ность, если приложить к этому достаточно усилий.

Так все и началось. А закончилось все тем, что в первые недели октября 1970-го я выдвинул свою кандидатуру на пост шерифа Эспена. Эта предвыборная кампания стала полноцветным и отрепетированным повторением прошло­годней вакханалии «Джо Эдвардса в мэры!». Мы едва не по­бедили тогда, поскольку местным властям не сразу пришло в голову отнестись к нам серьезно. Они смекнули, что тво­рится у них в округе, когда уже почти проиграли. Только со­вершенная в последнюю минуту подмена бюллетеней позво­лила им остаться у власти - и то лишь оттого, что у нас не набралось $2000, необходимых для оспаривания этого нару­шения в суде. 29-летнего фрика-байкера остановили бук­вально в метре от кресла мэра Эспена. Несмотря на то, что Эдвардс проиграл, мы предложили нечто новое американ­ской политической игре. Этакую забористую комбинацию вибраций Вудстока и активности «новых левых», замешан­ную на ценностях демократии Джефферсона, и отдающую сильным эхом этики Бостонского Чаепития. Теперь мы зна­ли, как бросить вызов мерзавцам большой политики с мен­талитетом Эгню, играя по их же правилам. Голоса вместо бомб, захват и использование их машины власти вместо ее разрушения.

Национальная пресса вдоволь отплясалась на этих выбо­рах - в основном, на разные лады передирая статью о выбо­рах 1969-го года, которую я написал для «Роллинг Стоун» (Rolling Stone-67, 1 октября 1970). Статья досконально опи­сывала процесс, шаг за шагом, в мельчайших деталях - я на­деялся, что наш концепт «власть фрикам» будет применять­ся повсеместно для массового распространения и станет именно тем волшебным ключом, который откроет двери для странной политической активности в других местах.

* * *

Так что было нелегко вообразить, что за хуйня могла приключиться в эту беспокойную ночь перед выборами шерифа. Не вызывало сомнений, что местные силовые структуры пришли в состояние глубокого невменоза.

Мы, безусловно, как следует укрепили ферму «Сова». Описанный выше «внешний огневой треугольник» пред­ставлял лишь первую линию обороны той безлунной про­мозглой ночью. Неосвещенный дом был полон вооружен­ных до зубов фриков, готовых драться до последнего. Сна­ружи светил один только фонарь, все окна дома надежно затемнили. Внутри вооруженные люди прохаживались взад-вперед, пытаясь унять нервозность за каждодневны­ми занятиями: пили, ели, обсуждали недавние события, планировали ближайшие действия... все мы были воору­жены, никто не собирался спать, и ни один из нас не был уверен, что мы действительно поступаем разумно. Все ка­залось безумно странным, необычным до нереальности, как будто мы снимались в фильме по сценарию, написан­ному под кислотой в момент скверного прихода в Шато Мармоне. Какая-то выполненная безумцем халтура о Большой Политике.

Однако все происходило в самой что ни на есть реальной реальности. И никто из нас в этом, на самом деле, не сомне­вался. Будьте уверены - никто не накуривался,

не закиды­вался и не пил той ночью. И когда за несколько часов до за­ката стало ясно, что за дикая и опасная ночка нам предстоит, мы неторопливо и осознанно выбрали полдюжины человек, способных иметь дело с тем безумием, что посулило нам ко­лорадское отделение ФБР.

Атмосфера царила мрачная. Было ясно, что мы все об­речены. Половина не переживет этих выборов, а другая бу­дет безжалостно вырезана в неизбежном холокосте за ночь до голосования. Когда NBC-TV появились здесь, где-то на середине предвыборной гонки, я посоветовал им остаться: «Здесь будет кровавая баня, если меня выберут, а если я проиграю, тут все равно будет кровавая баня. В любом слу­чае, незабываемая резня гарантирована, держитесь побли­же, если не хотите упустить момент для прекрасного ре­портажа».

Это происходило в те времена, когда мы еще находили возможным стебаться над таким вот невероятным вызовом, брошенным истеблишменту «Властью Фриков». Теперь все смешки закончились. Они закончились в тот момент, когда власти Эспена вдруг сообразили, что я реально иду на побе­ду. Округ Питкин в штате Колорадо находился на пути к то­му, чтобы выбрать первого в истории нашей нации Мескалинового Шерифа... шумливого бритоголового фрика, который отказывался идти на компромисс с кем-либо по любому во­просу, включая его собственные склонности к психотроп­ным наркотикам; которому ничего не стоило во всеуслыша­ние заявить, что он намерен искалечить и изуродовать всех этих жирных и жадных тварей во властных структурах Эспена, вместе с их идиотскими надеждами и похотливыми фа­шистскими чаяниями.

* * *

Утром в День Выборов корреспондент «Life» зашел к нам в штаб, располагавшийся в отеле «Джером», и с ухмылкой сообщил, что мы четко идем на победу.

– Я вышел на улицу, - сказал он, - и провел там свой соб­ственный опрос. Я поговорил с двумя сотнями самых разных людей, и все, кроме пары дюжин, собираются голосовать за тебя.

Он потряс головой, все еще ошеломленно улыбаясь.

– Это невероятно, совершенно невероятно, - продолжил он, - но речь идет не просто о победе, а о победе с большим отрывом.

Он открыл пиво, отхлебнул и принялся помогать своему фотографу, который укреплял лампы на потолке, дабы заснять победителя как положено, в цвете.

История наклевывалась что надо, и «Life» повезло в этот раз больше других. Они находились в городе всего 24 часа, но, едва прибыв в наш штаб в понедельник утром, немедлен­но застали воистину умопомрачительную сцену. Тут нахо­дился кандидат, будущий шериф Эспена и всего округа Питкин, штат Колорадо; он истерично вопил что-то про Армагеддон и колотил по столу кулаком в кожаной перчатке. Всю ночь мы разруливали непростые проблемы, обрушившиеся на наш дружный лагерь и угрожавшие похоронить всю кам­панию, если только мы с ними не совладаем. Так что к утру понедельника царило настроение полуистерики, отягощен­ной усталостью, похмельем и сдобренное всепоглощающим чувством того, что, наконец, все дела улажены. Хотя, если подумать, облегчение касалось только меня одного: Вил Нунан все еще печатал бюллетени, Солхайма ждало несколько радиоэфиров в понедельник и вторник, а на Эде Бастиане висело еще обеспечение штаба телефонной связью, чтобы продолжать долбать избирателей.

Так или иначе, этот понедельник стал первым за месяц днем, когда я мог расслабиться и поговорить от души - так что команде «Life» повезло. Им достались мои хохмы о дви­жении «Власть Фрикам» и о том фантастическом ударе, ко­торый мы наносим либералам в самое сердце.

– Начиная со среды, мы потащим этих мерзавцев в суд!
– хорохорился я.
– Пол, у тебя готов список? Быть может, уже сегодня мы зачтем его по радио.

Пол Дэвидсон улыбнулся.

– На самом деле, мы начнем гонять ублюдков завтра же вечером. Правда, сейчас нам понадобятся деньги на «Мейс», может, вы как раз подкинете?