Царство Тени

Кемп Пол

– Почему вы делаете мне такое предложение?

– Меня порадует, если вы будете верно проинформированы.

Бреннус решил сблефовать.

– Мне нечего спросить.

Мефистофель улыбнулся.

– Вы не умеете лгать.

Вокруг Бреннуса закружились тени.

– Вы носите интересную безделицу, - сказал архидьявол, кивком указав на грудь шейда.

Бреннусу потребовалось какое-то мгновение, чтобы осознать, в какую сторону ушёл разговор. Архидьявол имел в виду ожерелье его матери. Он попытался скрыть нетерпение в своём голосе. Ожерелье

неожиданно показалось тёплым. Бреннус чувствовал, как рядом с ним бьётся его сердце.

– Вы что-то об этом знаете?

– Теперь вам есть, что спросить?

– Знаете?

Мефистофель сделал пренебрежительный жест.

– Возможно.

Бреннус сделал шаг к кругу призыва, аромат откровения манил его вперёд.

– Кто убил мою мать?

– Кессон Рел.

Бреннус замер.

– Кессон Рел?

– Мы обсуждали Кессона Рела.

Бреннус покачал головой.

– Нет-нет. Мы обсуждали мою мать.

– Разве?

– Да. Да! Расскажите мне о матери.

Мефистофель скрестил свои мускулистые руки на груди.

– Нет. Обо всём по порядку.

Бреннус осознал, что тяжело дышит. Тени вокруг него кипели и кружились.

– Кессон Рел, - сказал он.

Архидьявол кивнул.

– Продолжайте.

– Мы хотим его смерти.

– Он силён благодаря эссенции бога.

– Бога? Не богини?

Мефистофель улыбнулся.

– Кессон Рел украл свою силу у владыки теней. Теперь Шар заявляет на неё свои права. Конечно, как владыка теней дошёл до такого, это... другая история.

Бреннус решил делать выводы из новой информации позже. Он посмотрел на трещину в кварцевом потолке, на ледяной налёт, которым все ещё был охвачен зал, снова на изверга.

– Это возможно сделать? Возможно убить Кессона Рела?

Архидьявол ударил крыльями, один раз, подняв порыв ветра, пахнущего трупами.

– Всё умирает. Даже миры.

Последнего утверждения Бреннус не понял.

– Тогда как это сделать, если он столь могущественен, как вы утверждаете?

От раздражения Мефистофель нахмурил лоб и сощурился.

– Потому что сила не его собственная. Он заполучил её, как любой неверующий вор — с помощью кражи. Он думает, что запер её, но остаётся ключ. Вы найдёте его в Эфирасе.

– В мире, из которого он родом?

Изверг кивнул. Из его ноздрей потянулся дымок.

– Вы тоже хотите его гибели, иначе не явились бы сюда. Почему?

Лицо архидьявола ничего не выражало.

– Чтобы забрать долг.

Бреннус знал, что ничего больше не добьётся.

– Расскажите мне, как это сделать. А потом расскажите о моей матери.

Мефистофель хмыкнул.

– Я расскажу вам только что-то одно. Как убить Кессона Рела или как найти убийцу вашей матери. Какой ответ желаете получить?

Бреннус проглотил свою злость, своё раздражение, переборол себя и наконец сказал:

– Как убить Кессона Рела.

Архидьявол улыбнулся и начал говорить.

Привычки,

которых придерживался всю жизнь, умирают медленно и с трудом. Абеляр проснулся перед рассветом, как делал это последние десять лет. Он лежал на шерстяных одеялах, брошенных на холодную, твёрдую землю, в своей палатке. Элден спал в люльке рядом с ним, и звук лёгкого дыхания сына успокаивал беспокойную душу Абеляра. Полежав немного, он натянул штаны, плащ, сапоги, поцеловал сына в лоб и вышел из палатки.

Дождь ослабел, и неверный свет ложной зари разрисовал промокший лагерь оттенками серого. Там и тут среди палаток раздавался кашель и тихие разговоры. Откуда-то доносился запах табачного дыма.

Он посмотрел на восток, на встающее солнце, но увидел там только бурлящие тёмные тучи волшебной бури, чёрную рану, поразившую небо. Она пришла за ними, за всей Сембией.

С вершины возвышавшегося над лагерем холма он увидел мужчин и женщин своего отряда, слуг Латандера, собравшихся на ритуал Встречи Рассвета. Ему было больно от чувства разделённости. Теперь он был их предводителем только в поле, но не в вере. Они смотрели на восток, спинами к Абеляру, глядя на небо, где тени закрывали встающее солнце. В утренней тишине раздались их голоса.

– Рассвет прогоняет ночь и даёт миру новое рождение.

Слова звучали и в голове Абеляра, эхо тысячи рассветных ритуалов, во время которых он говорил их своему богу. Он вспомнил первый раз — тогда он был всего лишь мальчишкой — когда аббат Денрил впервые научил его литургии. Перед лицом Бури Теней слова казались пустыми.

– Да осветит Латандер наш путь, да покажет нам мудрость, - говорили его товарищи, их голоса доносились до него в утренней мгле. Его собственные губы беззвучно повторяли эти слова, но он не произносил их вслух, больше не будет произносить их вслух — никогда.

– Ты должен быть среди них, - раздался голос его отца, заставив Абеляра обернуться.

На Эндрене была надета кольчуга и накидка с лошадью и солнцем Корринталей. Меч тоже был при нём. Абеляру отец казался худым, и под тяжестью недавних событий его волосы полностью поседели. Его всклокоченная борода, которую не подстригали уже много дней, делала Эндрена похожим на пророка или безумца.

Абеляр покачал головой.

– Больше я не один из них.

– Одним из них тебя делал не символ, который ты носил.

Мягкие слова Эндрена удивили Абеляра.

– Раньше ты не высказывал такого уважения к моей вере, отец.

Эндрен положил свою целую руку Абеляру на плечо.

– Я не высказываю уважение к твоей вере. Я высказываю уважение своему сыну. Свет в тебе, Абеляр. Так вы говорите?

Абеляр почувствовал, что краснеет, кивнул.

– Не Латандер поместил его туда, - сказал Эндрен.
– И не Латандер сделал то, что было в тебе, ярче. Видят боги, даже не я поместил его туда. Но свет в тебе.