Царство женщин
Шрифт:
Новый министр скоро заметил, что она склоняется не в его пользу. Вдруг, благосклонное до той поры ухо императрицы закрылось для его наговоров, между тем как Остерман, приунывший было, стал держать себя более уверенно. Увидев, что ветер переменился, Черкасский принял враждебный тон, и все придворные сразу повернулись спиной к тускневшему светилу. Волынский потерял голову. Он счел себя достаточно сильным, чтобы бороться со всеми, соединившимися против него. Скоро стало известно, что дом его сделался местом собрания целой клики недовольных, которым дали название «новой русской партии». Тут были и архиереи, и люди, состоявшие на государственной службе, и гвардейские офицеры, и писатели – Татищев и Кантемир – и лица, принадлежавшие к высшей знати, как Нарышкин и Урусов – человек тридцать, представлявших собой «интеллигенцию того времени», а также многие, чьи взгляды являлись смесью европейской культуры, введенной Петром Великим, с традициями старомосковских либералов, вроде Ордын-Нащокина. Медик цесаревны Елизаветы, Лесток, тоже принадлежал к этому кружку, что дало повод подозревать заговор в пользу
Однако он не мог не отдавать себе отчета в опасностях, грозивших ему на этом пути. «Не знаю, куда приведет, меня Бог, к славе или погибели», говаривал он. До нас от «Генерального рассуждения» дошли только отрывки. Рядом с указанными выше отголосками конституционных идей 1730 г. в проекте, по-видимому, значительное место было отведено критике существующего образа правления. Волынский представил императрице извлечение из проекта летом 1739 г., и она сразу поняла, что к ней лично относится плохо замаскированный упрек за дурной выбор приближенных. Она спросила Волынского: «На кого метишь?» Он указал на Куракина и Головкина, больше всего на Остермана, и на Бирона. Анна сказала с досадой: «Ты подаешь мне письмо с советами, как будто молодых лет государю!» Несколько дней спустя, говоря об этом с Черкасским, императрица с раздражением прибавила: «Он это из Макиавелли вычитал»! Анна хорошенько и не знала, кто такой Макиавелли, но считала его человеком опасным. Однако, больная и желая покоя, она не дала дальнейшего хода этому инциденту, а Бирон, поглощенный опасениями катастрофы, которой можно было ожидать, причем ему грозила бы потеря всего, на некоторое время оставил брошенный ей вызов без ответа. Двор, вскоре после этого занялся приготовлениями к празднествам по поводу мира, заключенного с Турцией. Принимавший короткое время участие в переговорах и отличившийся затем устройством шуточного маскарада, о котором мы еще скажем ниже, Волынский снова был на виду; императрица как будто вернула ему свою милость, и он получил 20 000 рублей награды. Один Куракин попытался отмстить недругу и подговорил Тредиаковского написать шуточную песенку на своего хулителя. Мы видели, как Волынский отделал поэта в приемной Бирона. Однако и это самоуправство сошло Волынскому до поры до времени.
Но скоро вопрос внешней политики поставил его лицом к лицу с фаворитом. Дело шло о вознаграждении, требуемом поляками за пребывание русских войск на их территории. Бирон считал эти притязания основательными; Волынский вышел из себя: «Не будучи ни герцогом Курляндским, ни польским шляхтичем, он не имеет их причин мирволить врагам империи!» С таким человеком невозможно было оставаться с глазу на глаз, в случае исчезновения Анны. Фаворит поставил вопрос ребром: «Или я, или он». Анна колебалась; но тут вмешался Куракин: «Петр I нашел Волынского на такой дурной дороге, что накинул ему на шею веревку; так как Волынский после того не исправился, то если ваше величество не затянет узел, намерение императора не исполнится».
И Анна уступила.
В апреле 1740 г. Волынский был привезен в следственную комиссию, состоявшую исключительно из русских, в том числе его двух зятьев, Алексея Черкасского и Александра Нарышкина, и двух его близких друзей: Новосильцева и Петра Черкасского. Последние два были также сначала арестованы и допрошены по тому же делу, но затем освобождены и призваны быть судьями. Они оказались неумолимы. После суда с Нарышкиным сделалось дурно; в карете, до возвращения домой, начался бред. Он все кричал: «Я чудовище, я осудил невинного; я послал на смерть брата!» Менее чувствительный, Ушаков закусывал в той самой комнате, где пытали несчастного, и между двумя допросами приглашали палачей: «Поработали; подкрепитесь».
Сначала державший себя очень вызывающе, Волынский впоследствии дошел до трусости: он ползал у ног этих людей, которых сначала называл негодяями, и умолял их умилосердиться. И на дыбе он не сознался в честолюбивых замыслах, приписываемых ему, но предпочел обвинить себя… в воровстве! Рассказывали, будто он мечтал сделаться императором, и даже дипломатический корпус относился с некоторым доверием к этим слухам. В одной из своих депеш Мардефельд упоминал о сонном снадобье, которое обвиняемый приготовил для императрицы, «с целью погрузить ее в вечный сон, чтобы ничто не помешало ему (Волынскому) взойти на престол». [244] Из собранных улик можно только усмотреть, что Волынский очень кичился своим происхождением, так же, как саблей, которая якобы служила его предку на Куликовом поле, и что он украсил свой герб императорскими эмблемами.
244
28 июня и 12 и 16 июля 1740 г. Тайный архив в Берлине.
Волынский признал себя виновным только во взяточничестве и мошенничестве; но, несмотря на это, он был приговорен к смерти и 27 июня 1740 г. был привезен на место казни со ртом завязанным окровавленной тряпкой. В тюрьме ему вырвали язык, и он не подписал последних допросных пунктов, так как на дыбе во время допроса ему вывернули правую руку. Он был приговорен к колу; но по оказанной «милости» ограничились тем, что отсекли ему сначала руку, а потом голову. Двум его приближенным, Еропкину и Хрущову, отсекли голову, а нескольких других били кнутом и сослали в Сибирь.
Наказание явно не соответствовало вине. Скоро вокруг казненного сложился целый цикл легенд, окруживший его сиянием. Нащокин и князь Шаховской хвалят взапуски в своих записках обширный ум и любовь к отечеству Волынского. На его долю также выпало удивительное счастье дождаться похвалы от Екатерины, назвавшей его в своем завещании хорошим патриотом и жертвой несправедливости; а Рылеев прославил его имя в одном из своих известных стихотворений. Сделав Волынского одним из наиболее симпатичных героев своего романа «Ледяной дом», Лажечников только явился выразителем всеобщих чувств.
История должна быть осторожнее. На основании недавно опубликованных документов можно, по-видимому, безошибочно предположить, что будь этот человек, которого так идеализировали, на месте Остермана или Бирона, Россия ничего бы не выиграла от такой замены. Уже в Казани против него было назначено судебное следствие по обвинению в краже церковных драгоценностей. Он засекал до смерти людей без причины и убил нескольких человек, стреляя из пушки на своей канонерке. Между прочим, на следствии всплыл случай с одним купцом, которого Волынский за его отказ дать взятку приказал раздеть донага, обернуть сырым мясом и отдать на растерзание собакам. [245] В конюшенном ведомстве, которым он управлял, после его ареста оказалась растрата в семьсот тысяч рублей. Среди его многочисленной челяди находились его два незаконных сына, записанных им крепостными и терпевших общую участь дворовых. [246] Собственно он и его приверженцы возмущались большей склонностью к порядку, известной последовательностью и простотой, проявляемыми иностранцами, а также их более порядочным образом жизни и обширным образованием. И мне кажется, что эти же причины играют значительную роль в ненависти русского народа к бироновщине.
245
Шишкин, Волынский, Иванов. Материалы для биографии Волынского.
246
Грачевский; Eckhart Baltische und russische Kulturstudien. Процесс Волынского в «Чтениях Р. И. О.»; Переписка Волынского. «Русский Архив»; Долгоруков. Записки; Корсаков. Материалы для биографии русских государственных людей.
В заключение: моя осторожность в выводах не доходит до полного исключения их, когда они сами собой вытекают из фактов. Мне кажется, что русская знать и дворянство, в том числе и Волынский, были сами создателями этого правления, тяжелого, как всякое правление, захваченное силой, и отдавшего власть в руки иностранцев, потому что они сами не были в состоянии взять или сократить ее. Эти иностранцы не были ни гениями, ни образцами добродетели, но среди неурядицы, в которую бросило страну незаконченное дело Петра, они одни, приблизительно угадывая ее судьбы, имели достаточно способности и хладнокровия, чтобы, насколько возможно, охранить ее интерес в этот критический период. Краткое знакомство с внешней политикой того времени, покажет нам это еще более наглядно.
Глава 10
Внешняя политика. Ученики и преемники Петра Великого
I. Осложнения в Персии и в Крыму – Угроза европейской войны. – Австрийский союз – Партия русская и немцы. – Престолонаследие Австрии и Польши. – Лживые переговоры с Францией. – Проекты соглашения с Пруссией и Австрией. – Попытки саксонского двора. – Матримониальный план Августа II. – Девица Огинская. – Окончательное соглашение. – Участь Польши. – II. Двойное избрание Станислава и Августа III. – Война за престолонаследие Польши. – Взятие Данцига. – Французские пленники в России. – Попытки французской дипломатии в С.-Петербурге. – Бернардони. – Польская конфедерация и ее посланник в Париже. – Озаровский. – «Варвары» на Рейне. – Мир – III. Война с Турцией. – Происхождение восточного вопроса. – Исторические толкования. – «Система Петра Великого». – Ученики великого мужа в Константинополе. – Неплюев и Вишняков. – Они требуют войны. – Сопротивление Остермана. – Начало враждебных действий в Крыму. – Неудачный поход Миниха. – Разрыв с Портой. – Бездействие Австрии. – Критическое положение. – Дорогой успех под Очаковым. – Россия и Австрия намереваются заключить договор. – Немировский конгресс. – Прекращение переговоров. – Новые неудачи. – Посредничество Франции – Вильнёв. – Победа Миниха под Ставучанами. – Слишком поздно! – Капитуляция Австрии. – Она принуждает Россию заключить невыгодный мир. – IV. Избегнутый разрыв со Швецией. – Партия русская и французская в Стокгольме. – Женское влияние. – «Колпаки» и «шляпы». – Планы союза между Швецией и Турцией. – Бестужев и Сен-Северин. – Убийство Сен-Клера. – Возбуждение общественного мнения в Швеции. – Торжество русской дипломатии. – V. Ее успех в Польше. – Образование русской партии. – Благоприятное для России разрешение курляндского вопроса. – Новый проект конфедерации, поощряемый Пруссией. – Смерть Карла VI. – Опасность новых осложнений. – Ла Шетарди в Петербурге. – VI. Общий обзор – Политика укрепления внутреннего и внешнего. – Присоединение Малороссии. – Умиротворение, достигнутое на берегах Урала. – Сношение с Китаем. – Национальное стремление к распространению и политике немцев.