Царствуй на страх врагам! «Прогрессор» на престоле
Шрифт:
— Ну, раз экскурс в мир техники закончен, то я предлагаю третий тост! — негромко сказал дед. — Величество, наливай!
Олегыч неторопливо расплескал водку по рюмкам. Все молча встали.
— Выпьем за наших соотечественников, всех, кто воевал на полях сражений, кто ковал им в тылу оружие, за тех, кто не вернулся…
— Хорошо сказал! — на выдохе произнес Илья Петрович, опустошая рюмку. — Эх, сколько раз я этот чертов третий тост произносил… Сколько друзей схоронил…
Дорофеев уселся на место и пригорюнился.
— Отставить грусть! — скомандовал дед. —
Илья Петрович послушно взял стоящую в сторонке гитару, взял несколько аккордов, проверяя настройку, пару секунд посидел, настраиваясь, а потом запел:
А на войне, как на войне, А нам труднее там вдвойне, Едва взошел над сопками рассвет, Мы не прощаемся ни с кем, Чужие слезы нам зачем, Уходим в ночь, уходим в дождь, уходим в снег. Батальонная разведка, Мы без дел скучаем редко, Что ни день — то снова поиск, снова бой, Ты, сестричка в медсанбате, Не тревожься бога ради, Мы до свадьбы доживем еще с тобой. [76]76
Автор песни — Игорь Морозов.
Допев, Дорофеев взял поднесенную дедом рюмку, встал и громко предложил:
— Давайте выпьем за могущество и военную мощь нашей Родины!
— Ныне и присно! — добавил Альбертыч.
— Во веки веков! — подхватил Николай.
— Аминь! — закончил я.
Вскоре, как это часто бывает, общее застолье распалось на небольшие компании. Дед обсуждал что-то с Дорофеевым, Павел Александрович делился с Афанасием Ивановичем административным опытом, а Николай на пару с генерал-адмиралом решили расставить все точки над «ё».
— Я тебе пацан сопливый? — тихонько, чтобы не услышали «старики», наезжал адмирал. — Что за херня? Мы договаривались — флотом командую я!
— Ну, блин, и командуй! — тоже тихо отвечал император. — Кто, блин, тебе мешает?!
— Ты мешаешь!
— Я?! Совсем обурел, водоплавающий?! Да тебе создан режим наибольшего благоприятствования!!! Новую технику — тебе, лучшие кадры из последнего набора — тебе! Что ни попросишь — все даем! А ты, зараза, одного человека в государственных целях отдать не хочешь! Можно подумать, что я Алексеева к себе лакеем забираю!
— Серега, ты, в натуре, не прав! — вмешался я, пока эти альфа-самцы не сцепились по-настоящему. — Алексеев — не твой крепостной! Он на государственной службе! И начальство решило, что на другом посту капитан первого ранга принесет России больше пользы! Ты вообще про субординацию забыл? Решил, что ты
— Сережа, ребята правы! — веско сказал незаметно подкравшийся дед. — Не путай личную шерсть с общественной! Мы все должны работать в команде!
Генерал-адмирал завернул сложную матерную конструкцию и повернулся к нам спиной. Постояв так несколько секунд, он обернулся и совершенно спокойным голосом сказал:
— Я все понял! Приношу свои извинения! Если Алексеев нужнее на посту князя Болгарии — забирайте. Одна просьба — после Босфорского десанта. Мне тяжело будет найти на должность начштаба подходящего человека, и куда сложнее ввести новичка в курс дела накануне серьезной операции.
— Принято! — сказал император, протягивая Алексею руку.
Дождавшись, когда мужики обменяются рукопожатием, дед хлопнул обоих по плечам и ушел к Дорофеичу, рассудив, что миссия по примирению конфликтующих сторон успешно завершена.
Выпив мировую, Николай все-таки решил прояснить один из вопросов, касающихся новинок отечественного кораблестроения.
— Вот скажи мне, Леша, почему ты отказался ставить на броненосцы двенадцатидюймовки с длиной ствола в сорок калибров? — решительно спросил у адмирала император.
— А, так солнце нашей промышленности уже настучать успело? — осклабился Алексей Александрович. — Отвечу по порядку! Ну, во-первых, у Димыча столько стволов все равно нет, сам знаешь, что крупнокалиберные орудия — изделия штучные и чрезвычайно трудоемкие.
Николай вопросительно посмотрел на меня.
— Истинная, хоть и печальная правда! — кивнул я. — Чтобы перевооружить «Екатерину», «Чесму» и «Синоп», требуется восемнадцать орудий. Это, блин, на два года работы! Сейчас готово всего шесть штук.
— Вот именно! — ехидно сказал Алексей Александрович. — Это по два ствола на корабль. Вместо двух стволов на барбетную установку — один. При этом кормовая установка вообще остается старой. И зачем нам этакая недовундервафля? С орудиями, способными вести загоризонтную стрельбу?
— Так именно для этого! Раскатать британцев с недоступной для их орудий дистанции! — с энтузиазмом воскликнул Николай.
— Эх вы, сапоги… — с отеческой усмешкой произнес адмирал. — Дистанция — всего лишь одна из составляющих морского боя. И не всегда большая дистанция — благо. Время стрельбы на расстояние в сто — сто двадцать кабельтовых еще придет. Построим новый тип боевых кораблей, где и будут стоять предложенные Рукавишниковым двенадцатидюймовки. Не волнуйся, не пропадут эти замечательные пушки!
— Ну а ты чего сделал, морячок? Поставил на броненосцы старье из Особого запаса?
— Это не совсем то старье, что ты имеешь в виду, Ники! Там из Особого запаса только стволы — все остальное сделано заново, причем ничего выдумывать не пришлось — унификация, кроме затворной группы, с предложенными Димычем артустановками, — объяснил Алексей Александрович. — Тебе подробно рассказать, почему я предложил ставить на «Катю» и ее систершипов восемнадцатидюймовые орудия с длиной ствола двадцать калибров?