Цеховик. Книга 2. Движение к цели

Ромов Дмитрий

— Ну позвони, — говорит он, не понимая, как себя вести со мной. — И только не надо делать вид, что ты мне одолжение делаешь.

— Да, Андрей, делаю. И немаленькое, — твёрдо говорю я и тут же добавляю. — Я тогда скажу, что вы разрешили, ладно?

В учительской никого, только физрук. С того раза, когда он выдернул меня из-под «Колхиды», мы с ним ещё не пересекались. У меня же освобождение от физры после сотряса. Но, наверное, надо начинать ходить, а то вдруг не аттестует.

— Глеб Алексеевич, здравствуйте, —

говорю я. — Мне Крикунов разрешил телефоном воспользоваться.

— Ну воспользуйся, — говорит он, внимательно меня рассматривая.

Я набираю номер Артюшкина и… бинго! Он отвечает:

— Капитан Артюшкин.

— Здравствуйте, Анатолий Семёнович. Это Брагин.

— Неужели? А я уж думал, всё, пропал ты. Был человек и нет.

— Я вам всё утро названиваю сегодня.

— Да неужели? — хмыкает он. — Ну, и чего же ты хочешь?

— Поговорить хочу, — отвечаю я. — Дело срочное и важное, но у меня тут собрание комсомольское. Так что приду к вам часа в три. Вы уж будьте на месте, пожалуйста.

— Слушаюсь, товарищ энерал. Оркестр, может вам для встречи подготовить?

— Лучше без лишнего шума, — говорю я.

— А без шума-то, боюсь, не выйдет уже. Так что, можно и с оркестром. Приходи, чего уж, только не раньше четырёх, а то меня сейчас с товарищами на ковёр вызывают. У нас тут ЧП городского масштаба. Сношать будут, а это дело небыстрое, понимаешь?

— Понимаю, конечно. Но вы распорядитесь тогда, чтобы меня пропустили. Я подожду, если вас не будет.

Закончив разговор, я кладу трубку и собираюсь уходить.

— Брагин, — останавливает меня физрук. — Ты же из десятого «А»?

Я молча смотрю на него.

— Ну, а почему на физкультуру не ходишь? Останешься неаттестованным за четверть. Проблем не оберёшься.

— А я, Глеб Алексеевич, освобождённый. У меня травма головы была. В тот же день, когда вы меня из-под машины вытащили. Спасибо вам, кстати. Большое.

— И на сколько ты освобождён? — сдвигает он брови.

— На два месяца, но вообще-то думал, что надо бы начинать ходить помаленьку. Я, кстати, спросить у вас хотел. Нельзя ли пару раз в неделю по вечерам у вас в спортзале проводить занятия по самообороне?

— Это надо с директором говорить, я такое решение принять не могу.

— А вам понравился приём?

— Какой ещё приём? — хмуро спрашивает он.

— Ну, когда я вам руку завернул. Я знаю крутого тренера, который может вести группу. Надо только место. Военный, боевой офицер, всё совершенно законно, никаких денег. Чисто в порядке шефской помощи. Так что, если надо с директором поговорить, поговорите. Если, конечно, вы заинтересованы. И да, десятый «А», так что скажете потом, что надумали. До свидания, Глеб Алексеевич.

Я выхожу, оставляя физрука переваривать услышанное и двигаю на химию.

После уроков всех «комсомолообязанных» с восьмых по десятые классы загоняют в актовый

зал. Я захожу в комитет. Крикунов «облизывает» уже прибывшую Куренкову. Я её сразу узнаю. В молодости я её не знал, но в зрелости встречал несколько раз. Удивительно, она выглядит почти так же, как в моём времени, только морщин нет и жопа поменьше, хотя широта кости, особенно в тазобедренном отделе видна уже сейчас.

— Вот, Валентина Романовна, разрешите вам представить секретаря нашей школьной комсомольской организации, Егора Брагина.

— Здравствуйте, Валентина Романовна, — уверенно произношу я и протягиваю руку. — Очень рад с вами познакомиться. Много хорошего о вас слышал.

— Да? — немного надменно поднимает она бровь, а Крикунов делает глаза по полтиннику, ожидая от меня какой-нибудь гадости. — И чего же ты слышал?

— Слышал, что благодаря вам, район добился значительных результатов, и ваш вклад в этом довольно большой?

— И от кого же ты слышал? — кривит она в усмешке тонкие губы. — От Крикунова?

— Нет, Андрей Михайлович говорит, что ваш вклад в этом не большой, а решающий. Довольно большим его Новицкая называет.

— Ирина Викторовна? — удивляется Куренкова.

— Вот именно, — соглашаюсь я, — она самая. Скажите мне пожалуйста, Валентина Романовна, вы не будете возражать если я вам дам слово? У нас сегодня в повестке подведение итогов сбора макулатуры и постановка новых задач. Можно выступить с напутствием и пожеланиями новых успехов. Или просто короткое приветствие?

— Хм, — качает она головой. — Могу вас поприветствовать.

— Спасибо большое.

— А что результаты по макулатуре действительно хорошие?

Да кто ж его знает, милая моя капиталистка будущего. Но, на всякий случай, скажем, что хорошие, просто отличные.

— Замечательные, — подтверждаю я. — Правда, признаюсь, моих организаторских способностей для этого маловато. Если бы не Андрей Михайлович, думаю, результаты были бы намного скромнее. А так мы сдали практически двадцать тонн.

— Двадцать? — переспрашивает она.

Крикунов крякает.

— Ну, — говорит он, — нам уже пора. Давайте пройдём в актовый зал.

— Я полагаю, Валентину Романовну можно сразу в президиум проводить?

Крикунов снова крякает.

Мы поднимаемся на пятый этаж и заходим в зал. Он уже полный. Стоит шум и гвалт. Поднимаемся на сцену и усаживаемся за стол, покрытый малиновой плюшевой скатертью. Ну что же, нужно провести собрание. План с Крикуновым я уже обсудил. Значит, надо действовать, причём скорее, чтобы не тянуть кота за хвост и скорее бежать к табачному капитану.

Я поднимаюсь.

— Товарищи! — говорю я громогласно, как на плацу.

Общий гвалт немного стихает и все удивлённо смотрят в мою сторону. Классные руководители успокаивают неуспокаеваемых и воцаряется относительная тишина.