Цеховик. Книга 3. Вершина мира
Шрифт:
– Слушай, – говорит он чуть помолчав. – Я тут про наших баранов. Лида ушла в КГБ, значит ценность добытого тобой компромата на неё и Баранова ощутимо снижается, и майор может попытаться вырваться на волю.
– Да ладно, ну как он вырвется? Материалы по потере табельного оружия у меня. Давление на директора мясокомбината тоже имеется. И он ведь получит крупную взятку за этот наезд. Можно теоретически факт передачи денег запротоколировать, если что. Кстати, с мясокомбинатом никаких подвижек нет?
–
– Ну вот, идёт работа!
– И ещё есть кое-что.
– Приятное, надеюсь?
– Ну, так, нейтральное, – пожимает Платоныч плечами. – Иван Сергеевич Подъяков, тот что совсем ещё недавно был первым секретарём горкома, а теперь занял место Каховского, тоже сегодня звонил. Все прям зашевелились, будто кто-то ткнул горящей хворостиной в муравейник.
– Ну, так и ткнули же, – самодовольно улыбаюсь я.
– Ткнули, да. Так вот, Подъяков предложил мне обдумать такую вещь. Хочет мою кандидатуру предложить на должность председателя Облпотребсоюза.
– Ух-ты! Ну так это же здорово! Конгениально, лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Там возможностей будет немеряно, и мы их все реализуем. Чувствую! Ты согласился?
– Сказал, что подумаю. Не хочется ведь упускать то что уже имеется. Здесь место очень хорошее.
– Да, очень. Надо придумать, кого можно на него поставить. Нужен проверенный и надёжный человек.
– Нужен, в том-то и дело, – смеётся Платоныч. – Да вот только в магазинах такие люди не продаются.
– От Облпотребсоюза отказываться никак нельзя, – вслух размышляю я. – Там ведь неплохая автономия, фонды выделяемые на село, собственные производства, заготовка, техника и торговая сеть. А Ефим уже знает?
– Наверное. Я с ним ещё не разговаривал. Не исключено, что это вообще с его подачи всё.
– Может из комсомольцев кого взять? Но я толком с ними и не сдружился ещё. Главное, не Игорёшу.
– Нет, ну это даже не обсуждается, – кивает Платоныч. – Ладно, подумаем, дня два у нас есть на раздумья.
– Мне ещё бюстгальтеры надо купить успеть, – смеюсь я.
– Успеешь…
От Платоныча я бегу к Лиде.
– Лида, мне домой надо, поэтому сегодня я по-быстрому, чисто деловой визит.
Я отдаю ей её тысячу, долю с выигрыша на тотализаторе. Она берёт деньги с большим удовольствием и одаривает меня нежным поцелуем.
– Хочу постоянно так зарабатывать, – смеётся она.
– Вот, я в тебе не ошибся. Ни на грамм не ошибся.
– Вообще-то я сама тебя выбрала, ты помнишь? Когда ты не мог со своими деликатесным пайком справиться.
– Это я специально горошек уронил, – смеюсь я. – Тебя
– Ох, трепло ты, Брагин!
Она тоже смеётся.
– Лид, я сегодня говорил про тебя с Куренковым.
– С чего это? – вмиг хмурится она.
– Ну как, беспокоюсь о тебе, вот и спрашивал у него, что и как. Он тебе уже обрисовал круг твоих задач?
– Нет, – коротко машет она головой. – Сказал, что по ходу работы станет ясно, куда меня пристроить. Так и сказал, «пристроить», будто я предмет какой-то.
– Понятно. Ещё сам не решил, наверное. Но неважно, скажет ещё. Я ему предложил оставить тебя на тотализаторе. Всё то же самое, с той лишь разницей, что теперь ты будешь сама принимать ставки и выдавать выигрыши.
– Что? – вскрикивает она. – Чтобы меня опять украл какой-нибудь головорез? Нет! Только через мой труп!
– Да погоди ты, не бузи. Это же совсем другая ситуация. Просто совершенно.
– Нет, нет и нет!
– А бабки хочешь? – спрашиваю я. – Вот, то-то и оно.
Мы оставляем этот вопрос открытым, подвешивая его решение и прощаемся. Согласится, как пить дать согласится. Я не хочу давить, поэтому оставляю всё как есть. Она сама должна решить.
Иду домой. Сейчас погуляю с Раджем, поужинаю и упаду в постель. Это как такое представить?! Что за жизнь пошла такая невероятная, что меня никто не хочет прессовать? Все разбойники и силовики, а также административные и ответственные работники и прочие потенциально заинтересованные личности, оставили вдруг меня в покое.
Не вдруг, разумеется, совсем не вдруг. Ну что же, значит время было потрачено не впустую и сейчас нужно настраиваться на созидание. Поле распахано, а какое не распахано, то будет распахано, и теперь остаётся его возделывать, поливая собственной кровью и потом. Всему своё время, и время всякой вещи под небом:
время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;
время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;
Размышляя таким образом, я поднимаюсь домой. У дверей меня встречает мама и выглядит она довольно встревоженно.
– Егор! – сразу рвёт она с места в карьер. – Что случилось?
– В смысле? – не понимаю я.
Она показывает мне серую бумажку с печатью.
– Ты должен мне всё рассказать! Я так и так всё узнаю!
Это вряд ли, мама. Это вряд ли.
– Так что лучше сделай это сам! – говорит она и в её голосе слышится невероятная по накалу драма. – Тебе принесли повестку в милицию! Нас туда вызывают!