Цель обманывает средства
Шрифт:
— Значит, так. Русскую девчонку пока не трогать, просто наблюдайте. Найдите любовника француженки, из-за которого она настолько сошла с ума, что легла под вашего агента. Понаблюдайте за ним, где он и чем занимается. Если он имеет хоть какое-то отношение к тому, что стало с инопланетником, то он должен это как-то сейчас проявить. Рабочие контакты в корпорации, с которыми общался покойный гяур, проверить старательно. Если там кто-нибудь что-либо знает — я тоже хочу это знать. Трясите его подчиненных, трясите его начальство, трясите кого угодно, но я должен знать, что они сделали с инопланетником. И вот еще что, Иса, я тебя аллахом и Мухаммадом заклинаю, не допусти ошибки на этот раз. Я слишком долго растил тебя, ты мне как сын, но следующая твоя ошибка станет последней. Не подведи меня, Иса Исмаил. Я надеюсь на тебя. Пошел вон, работай.
Иса, только-только вставший по стойке «смирно», опять склонился в поклоне и задом вышел из кабинета. Когда перед лицом его закрылась дверь, майор Агар выпрямился, сквозь зубы помянул шайтана и иблиса и быстрым шагом направился к выходу, по дороге вызывая своего подчиненного. Надо было заказать билеты и вылетать к русским, иблис их раздери!
До самого перехода к разговору об Алексе фон Строффе и его корабле больше не возвращались, а когда открылся тоннель — стало и в принципе не до разговоров. «Ревель» в очередной раз просто погрузился в сияние управляемой «черной дыры» и понесся сквозь пространство со скоростью, опровергающей все построения старика Эйнштейна. Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что Эйнштейн писал об обычном пространстве, а не о гравитационных искажениях. Физика гиперперехода до сих пор не была окончательно изучена человечеством, несмотря на активное использование некоторых ее, этой физики, свойств.
Экипаж устроился в рубке, заняв штатные места: Макс — на мостике, в капитанском пилот-ложементе, по соседству — Отто, старший помощник, Леон — на месте второго пилота, кем и являлся помимо мастер-техника, а Урмас — в канонирском кресле, подключившись к системе в полном виртуальном погружении. Полная готовность к любым неприятностям и любым возможным проблемам почему-то проявлялась у человеческих экипажей именно при входе в гипертоннели, несмотря на то что логического объяснения этому эффекту не было — если уж вошли, то выйдете. А внутри тоннелей никогда и ни с кем ничего экстраординарного не случалось.
Сам прыжок никогда не занимал много времени. Проход по тоннелю гиперпространства занимал в среднем от двух секунд до двух минут, причем великие ученые умы так и не научились объяснять, от чего зависит время пребывания в «нигде». То ли гиперпространство само решало, сколько продержать в своем лоне тот или иной корабль, то ли это как-то зависело от сочетания скорости входа, тяговой вооруженности и массы. Зависимости пока никто понять не смог. Может быть, это и служило причиной тревожности для экипажей при полете через гипертоннель?
Долго ждать выхода не пришлось, на этот раз все ограничилось десятком секунд. Макс не успел сосчитать до двадцати, а по курсу уже появилось сияние выхода. Эсминец, пронесшись сквозь половину галактики, вынырнул в системе Энджи, что подтвердили данные, всплывшие перед взглядом капитана. Дельта Малого Факела. Сотня парсек от ближайшего российского флага, чуть меньше трех сотен парсек от Земли. На экране появилось условное обозначение обоих звезд, горящей и потухшей, и трех планет системы с обозначением их орбит. Точно между карликом и сверхкарликом компьютер подсветил схематическое изображение корабля. «Диана».
Тишину в рубке нарушил «Ревель»:
— Поздравляю, господа, мы на месте. Кто займется расчетом курса? И будем ли мы заходить на Гертруду?
— «Ревель», — вмешался капитан, — а что мы на Гертруде забыли? Лишний раз засветиться? Нет уж. Давай-ка расчет курса, голову даю — ты уже его провел. И на всякий случай проведи полное сканирование гравитационного колодца вокруг, когда подойдем поближе.
— Насколько поближе, капитан? — ИскИн говорил сейчас собранным и деловитым тоном.
— Две а.е. Ближе не надо, ага.
— Есть, капитан. Выполняю. — И на экране система пришла в некоторое движение, корабль рванул навстречу считающемуся погибшим собрату…
Данные сканирования были более чем радужные. При текущем сочетании массы и мощи двигателей эсминец с гарантией выталкивал из воронки несчастный древний корвет. Причем, как заметил Леон, покопавшись в расчетах, даже нет нужды таранить. Можно совершенно спокойно подойти вплотную, прикрепиться захватами, как к базе, и просто вытащить прицепом. Идею одобрили, но на всякий случай Макс и «Ревель», независимо друг от друга, просчитали все дополнительно. У ИскИна, что характерно, это получилось гораздо быстрее. Но к результатам оба пришли одинаковым, и это не могло не радовать.
Погружение в гравитационную воронку на тактическом дисплее «Ревель» нарисовал. Схематически, разумеется, просто обозначив границы самой воронки и раскрасив ее поля по степени интенсивности влияния, но нарисовал. А заодно и вывел счетчик дистанции между кораблями, бодро уменьшающий свои показания.
— Забавно, — прокомментировал Аскеров, в очередной раз что-то высчитывая. — В этой чертовой воронке понятие «первая космическая скорость» по величине своей в двадцать раз превышает третью космическую на границе системы.
— И что? — не понял Дирк.
— Да то, что разогнаться до такой скорости теоретически «Диана» могла. Но практически надо было иметь огромную дистанцию для этого разгона. Шифты, кстати, могли бы спасти положение, но тогда этой технологии еще не было.
— А чем бы помогли шифты? — Урмас продолжал не понимать.
— Тем, что они по сути своей являются гравитационными подушками, на которых сейчас корабли фактически отталкиваются от центров массы. В принципе можно было бы на шифтах и по системам летать, используя как источник гравитации притяжение звезд, но уж больно медленно и бессмысленно получается. — Леон Эльхан-оглы не имел ничего против того, чтобы объяснить подробно.
— А когда они появились? Не, я просто никогда не интересовался, понимаешь? — Канонир слегка смутился.
— Не так давно, в конце Первой Колониальной. Но, к сожалению, уже после постройки «Дианы», — прокомментировал Аскеров.
— М-да, вот уж действительно — зависимость от технического развития, — вставил Отто, угрюмо хмыкнув. Его и без того не слишком доброе лицо в момент тяжких раздумий, как правило, становилось крайне пугающим. Для тех, кто не был с ним знаком, разумеется. Немец, в душе добрый и даже немного сентиментальный, обычно выглядел довольно устрашающе, а когда задумывался о чем-либо невеселом, внешне становился и вовсе угрожающе-отталкивающим.