Цель оправдывает средства. Том четвертый
Шрифт:
Не работало ничего.
Шаттлы сбивались на подлете раньше, чем они могли выйти на дистанцию предельного поражения — ведь со всех сторон вели стрельбу вражеские бойцы. Нетривиальна ситуация, когда «наземную» часть уровня контролировали бойцы Штурмового Корпуса или ИКЗТ, а нижняя, техническая, оставалась за противником. И оттуда они вели огонь по позициям закуульцев, засевших на поверхности уровня ниже.
Смерть кругом и нет конца и края ей.
— Капитан Салов, — негромко обратился Номад к командиру единственной танковой роты, оставшейся у него
— Не знаю, сэр, — честно признался тот. — У предыдущей роты получилось на пятьдесят семь метров. Потом противник подорвал мины…
Мины… насколько закуульцы любили их использовать для собственной безопасности, настолько страдали от них сейчас. Противник оставлял их везде. Противопехотные, противотанковые, растяжки, «липучки», «попрыгуны»… чертовы ублюдки снимали верхний слой пермакрита и дюрабетона, выплавляли в нем пространство под боеприпас и закрывали сверху «гостинец» мусором, которого здесь просто десятки тысяч тонн, или тонкими плитами дорожного покрытия.
Использование отражающих экранов тоже не приносило плодов — противник имел глаза повсюду, отчего прекрасно знал, когда под защитой куполов двигаются танки или пехота. И подрыв мин и фугасов происходил в конкретный момент. Сколько бы не зачищали территорию штурмовики и регулярная пехота — этого было недостаточно. Всегда находился разумный, который подавал сигнал.
Персональные щиты — как металлические, так и впервые примененные здесь энергетические, построенные на основе технологии гунганских защитных установок, помогали не особо. Против энергетической защиты преступники применяли кинетическое оружие, против физических щитов — массированный обстрел из минометов.
Гребанные минометы!
Дезидерари матерился на чем свет стоит, когда впервые увидел образец захваченного республиканского гранатомета «Плекс», к задней части которого инженеры хаттов приторочили плиту, приварили сошки и модернизировали боеприпас, превратив его в мину для этого типа оружия.
Легче полевой артиллерии, способные быть установленными на любом квадратном метре ровной поверхности. И в отличие от закуульцев, выстрел артиллерии которых мог обрушить огромную территорию, которая обвалит за собой и уровни ниже (проверено и не раз), преступники забрасывали минами все пространство, где не было их сил.
Из-за опасности обвалов, в бою не применялась и большеколесная техника — «Нексусы» горели как спички, а «Атланты» и «Прорыватели» просто не могли найти место для маневра на неустойчивых репульсорных платформах.
— Миккель, — Номад позвал главного артиллериста корпуса. Дезидерари, несмотря на то, что его техника была отведена в тыл и эвакуирована на корабли, чтобы не стать случайными потерями, отирался в штабе, вместе со своими артиллеристами. Когда удавалось захватить хотя бы несколько модернизированных «Плексов»,
Дезидерари пытался из образцов закуульских гранатометов на ходу придумать какой-нибудь удобный аналог, что не грозит взорваться в руках. Но беда… высокая технологичность закуульского оружия сыграла злую шутку. Боеприпасы в ручных гранатометах Штурмового Корпуса имели реактивное происхождение. И переделать их для «накалывания», практически невозможно. По крайней мере без использования полностью оборудованной мастерской.
— А? — спящий сидя артиллерист очнулся, оглядев присутствующих сонным взглядом.
— Ты как там, живой? — поинтересовался командир корпуса.
— Где живой? — не понял Миккель.
— Сколько мы еще можем вести огонь из минометов по ним? — уточнил Номад.
— До тех пор, пока у нас не закончатся снаряды, — Миккель глянул на часы. — Так, я давал команду по одному снаряду в минуту, три ствола, да, минут через десять у нас закончатся боеприпасы.
— И никакого результата, — с обидой произнес капитан Салов. — Сэр, быть может наварить на танки дополнительную защиту…
— Предыдущая рота так и прошла пятьдесят семь метров, — хмуро произнес Бобсон. — Ни один не отошел, все в танках сгорели.
— Жаль, что нельзя их приложить из МСТА, — мстительно произнес Салов. — Пара снарядов — и вся платформа в труху.
— Не поверишь, как мне хочется их так «приласкать», — поделился наболевшим Дезидерари. — Бьем повыше — разрушаем здания, создаем пожары — никакого урона вооруженным уродам. Бьем в платформу — рискуем расколоть ее или уничтожить репульсоры. А если они пострадают…
— То погибнут не только те, кто в комплексе, — заметила Баррис, — но и все, кто уровнем ниже. Не говоря уже о том, что без электроэнергии весь уровень упадет. И каскадом все обвалится еще ниже…
— Если бы эти уроды не имели доступа к водопроводу, — скрипнул зубами Дезидерари, — я бы одной пристрелкой поджог бы платформу и пусть себе горит.
— Водопровод? — нахмурилась Баррис. — Я не помню…
— Он говорит про систему пожаротушения и водоснабжения, — пояснил Бобсон. — Стоит чему-то загореться, и они тут же используют воду оттуда для их тушения.
— Подождите, — запротестовал капитан Салов. — А почему бы тогда не отрубить подачу к ним воды?
— Потому что пожаротушение — это второстепенная ее роль, — пояснил Номад. — Первичная — охлаждение тех хаттовых реакторов, которые пойдут вразнос без охлаждения контуров активной зоны. Нет, — он увидел, как Салов собирается открыть рот. — Я не знаю, как работают их реакторы, но соседний корпус проверил это в двух тысячах кварталах отсюда неделю назад. Там рванули все платформы, почти все, что было в радиусе трех километров — сгорело в ядерном пламени.