Цель оправдывает средства. Том четвертый
Шрифт:
— У тебя сейчас тоже мурашки по спине пробежали крупными стаями особей по сто на квадратный сантиметр? — поинтересовалась у меня Ар’алани.
— И кирпичный завод вот-вот откроется и обеспечит строительным материалом всю Вечную Империю, — добавил я. Посмотрев на Кортану, поинтересовался:
— Так какое же у тебя к нам предложение, циферная ты моя?
— Будьте моими родителями? — раздался голос за моей спиной.
За то, что я подпрыгнул до потолка рубки, словно через козла сиганув через спинку кресла Ар’алани, мне совершенно не стыдно. Как и за то, что сама чисс от этого внезапного откровения не смогла
— Не смей подкрадываться! — рявкнул я, тыча пальцем в сторону платформы Кортаны, стоящей позади того места, откуда я только что произвел свой акробатический маневр. — Я чуть не родил!
— Но как?! — захлопала глазами платформа. — Вам же не позволяет физиология!
— Это… это вообще к делу не относится! — произнес я в свое оправдание. — Я чуть заикой не остался!
— Приношу свои извинения, — потупила глазами платформа. — Я же говорила, что не знаю, как правильно себя вести в обществе. Мне нужен моральный ориентир для понимания ключевых аспектов морали и этики. Чтобы в будущем не повторялось подобных… эксцессов.
— Я — вообще не образец для подражания, — ответственно заявляю ГЕМИНИ-001. — Мне нечему тебя учить и воспитывать…
— А у меня так и вовсе материнский инстинкт отсутствует, — растерянно произнесла Ар’алани.
— Грустно это слышать, — вздохнула Кортана. — Император, но если вы не можете стать образцом для меня, боевого дроида, командира вашего флагмана, то как вы можете надеяться на то, что сможете воспитать полноценной личностью, лишенной ваших психологических комплексов и замашек, вашего сына, Джейсена?
— Если такие вопросы тебе задает ребенок, то, пожалуй, я уже сейчас начну бояться того, что она спросит, когда станет «подростком», — громко прошептала Ар’алани.
— Он еще слишком мал, чтобы его воспитывать, — попытался я оправдаться. Но с кем я спорю.
— В корне не верное заблуждение, — многозначительно произнесла платформа-Кортана, погрозив пальцем. — Научные изыскания и педагогические наставления на этот счет указывают на то, что в первые годы жизни ребенок неосознанно проверяет взрослых «на прочность» возможностями манипулирования поведением окружающих его разумных ради достижения собственных инстинктивных потребностей. Если этот момент оставить без внимания или потакать ребенку во всем, невероятно высок шанс получить в сознательном возрасте крайне инфантильную личность, не способную на принятие самостоятельных решений и оценочному суждению.
— Двухлетний дроид только что уделала молодого отца в вопросах педагогики, — со смехом констатировала Ар’алани.
— Ты когда успела стать экспертом в вопросе воспитания человеческих детей? — подозрительно поинтересовался я у управляющего дроида.
— Пять целых и семьдесят три сотых секунды назад, — бесхитростно ответила Кортана. — Однако, я придерживаюсь парадигмы, согласно которой даже самый талантливый хирург не может качественно провести себе операцию. Надеюсь, приведенная мной аналогия понятна?
— Конечно, — кивнул я. — Эм… Ладно, допустим мы согласимся. А что взамен? Ты же сказала, что это конструктивное предложение.
— Рик, тебе не стыдно попрошайничать у ребенка? — улыбнулась Ар’алани. А затем, прочувствовав смысл сказанного
— Нет, нет, нет! Я на такое не соглашусь!
— Поздно, женщина, — мстительно обнял я ее за плечи. — Теперь у нас есть общий ребенок. Представь, будешь через несколько лет сидеть с другими мамашами, пить чай, они будут хвастаться, что у кого-то сын нарисовал самолет, у кого-то раньше других пошел, у третьих начал писать музыку в полтора года. А ты с достоинством скажешь: «А моя дочь геноцидила планеты и расы еще до того, как осознала себя личностью»!
— Рик, это чертовски плохая шутка, — помрачнела Ар’алани.
— Мамочка, не волнуйся, — заботливо посмотрела на нее Кортана. — Я буду заниматься с папочкой, и он больше не будет при детях говорить плохие слова. ПРАВДА, ПАПОЧКА?
Мне показалось, или звук падающих кирпичей в самом деле прозвучал?
— Двадцать-двадцать — в гнезде, — шепотом сообщил Ди’Ти, располагаясь на крыше водонапорной башни. Небольшой покатый уклон, обеспечивающий слив дождевой воды, помехой в обустройстве позиции не был — агент за годы службы приловчился работать и в более стесненных обстоятельствах.
Надежно уложив винтовку на туго скатанный валик накидки, беззвучно убрал предохранитель. Все, оружие готово к работе.
— Два-семьдесят — тоже, — послышался из наушника недовольный голос Джозефа Грейхама.
Ди’Ти, слегка сместив ствол винтовки, разглядел в прицел, как белоснежная шерстка кашибанца, вышагивающего по тротуарной плитке, вдоль ограды, слабо, едва различимо, выделялась в полуночной темноте. В отличие от облаченной в просторный плащ фигуры его молчаливого спутника. Но в отличие от пушистого участника их диверсионного квартета, человек с янтарными глазами и проблемами с коммуникацией, передвигался всего на двух ногах. Ну да, было бы крайне подозрительно, если б человек в элитном районе двигался на четвереньках. А вот кашибанец, похожий на домашнее животное — да, почему нет?
— Семь-семь-три — готов, — тем же шепотом ответил Леван. — К системам подключился, готов работать.
Ди’Ти сместил винтовку чуть в сторону, выхватив в объектив компьютерно-оптического прицела территорию поместья. Внимательным взглядом проводил пару охранников у одной стены, удаляющихся в сторону. Затем посмотрел на тех часовых, что приближались с внутренней стороны ограды к месту, к которому шли молчаливый и Грэхайм.
— Пять секунд готовности, — прошептал Ди’Ти. Ровно столько нужно охранникам, чтобы приблизиться к месту будущего прорыва…
— Камеры на улице под контролем, — сообщил Леван. — Готов подключиться к камерам поместья.
— Мужики, я ж вам в сапоги потом нассу, — чуть ли не плача, произнес Джозеф. — Я разумное существо! Ну родился с шерстью, ну потешный у меня вид от природы, но это уже за гранью добра и зла…
Ди’Ти подавил в себе желание рассмеяться. Вместо этого беззвучно улыбнулся.
— И… начали! — скомандовал он.
А дальше…
Честно говоря он не знал, как будет выглядеть его рапорт командованию Имперской разведки после завершения этой миссии, но не сомневался, что в этой части читающие доклад будут или смеяться, или плакать. И вряд ли после этого случая Грэхайм хоть раз кому-нибудь расскажет, что выступал в роли домашнего питомца.