Целитель 12
Шрифт:
— Холодильник и телевизор в твоем полном распоряжении! — сценически громко произнесла Гарина, справляясь с неловкостью. — Пока!
— Пока… Инна!
— А? — девушка замерла в дверях.
— Мне бы куртку какую-нибудь достать… Эта больно уж приметная.
— Поняла, — закивала девушка. — Твой размер я помню. Запирайся!
И скрылась за дверью.
А на меня обрушились тишина и покой. Даже эхо из гулкого подъезда не проникали в мое убежище площадью тридцать четыре квадрата. Не тикали часы, а холодильник «Север» урчал шепотом.
—
Тот же день, позже
«Бета»
Москва, площадь Дзержинского
— Товарищ председатель Комитета… — начал генерал-майор Банников с порога, но Семичастный оборвал его.
— Отставить, Григорич. О своих регалиях я и так помню, — мелькнувшая улыбка смягчила лицо хозяина кабинета. — Выкладывай, что у тебя интересного.
— Значит, так… — сосредоточился Сергей Григорьевич. — Насчет операции «Шквал».
— Ага! — крякнул Владимир Ефимович. — Слушаю.
— Агент «Физик» связался с нами в назначенное время. В тексте радиограммы присутствует слово «исследования» с одной «с» — маркер того, что передача велась без внешнего контроля. И… Сообщение от наших в Стамбуле — дизель-электроход «Бриз» компании «Юниверсал экспортс» проследовал в Одессу с грузом койры для нашего Минавтопрома. Мне объяснили, что эта койра идет на сиденья в «Волгах» и «Рено».
— Та-ак… — хищно заулыбался Семичастный. — Очень, очень хорошо! Ну, ты помнишь, Григорич? Никаких силовых акций! Чтобы погранцы были сама вежливость, а в сторону «Бриза» даже не глядели! Если верить «Физику», инфильтрация произойдет во время отплытия?
— Так точно, — кивнул начальник ВГУ. — Разгрузят эту самую койру, затарятся баллонами с чистым неоном… И начнется!
— Напомни еще раз своим, — с силой сказал председатель КГБ. — Высадке не мешать! Не предпринимать вообще ничего! Только наблюдать!
— Так точно, Владимир Ефимович, напомню, — вытянулся Банников. — Разрешите идти?
— Ступай, Григорич, ступай…
Семичастный проводил глазами начальника ВГУ, и выбрался из-за стола.
За окном зеленел май. Скоро по московским дворикам поплывет дурманящий запах сирени… А Железный Феликс по-прежнему глядит поверх крыш, высматривает звезды Кремля. Всё такой же — стойкий и твердый. Несгибаемый.
Тот же день, позже
«Альфа»
Москва, Ленинский проспект
Институт всеобщей истории АН СССР не работал по случаю «майских», но закрыт не был — трудоголиков хватало.
Улыбнувшись мыслям и теплому дню, Елена фон Ливен вошла под своды храма науки. Пропуск ей никто не выдавал, но красные «корочки» сотрудницы
Товарищ Динавицер занимал узкое помещение, больше всего похожее на подсобку, заставленную стеллажами. Их дощатые полки гнулись под грудами черепков и бронзулеток.
Хозяин кабинета в белом халате поверх строгого костюма крутился вокруг письменного стола, то приседая на мягкий табурет, то снова вскакивая — и застывая, как будто прислушиваясь к советам наимудрейшей Клио.
Его густые волосы, склонные виться, были слегка встрепаны, а модный узкий галстук распущен.
— Шалом, Израэль Аркадьевич, — сказала Елена воркующим голосом.
Динавицер, постепенно спускаясь с высших сфер, растерянно затянул:
— Э-э… Здравствуйте. Чем могу?
— Сейчас узнаете, — Фон Ливен, не найдя «гостевого» кресла, заняла хозяйскую табуретку. — Меня зовут Елена Владимировна, для вас просто Елена — так проще. Мой чин не имеет значения, а звание — майор госбезопасности. Удостоверение показать?
— Н-нет, — запнулся Израэль. — Верю.
— Вот и отлично… — протянула Елена, вытягивая ладонь и внимательно рассматривая ногти — маникюр был безупречен. — Нам стало известно, товарищ Динавицер, что вы отслеживаете родословную Маргариты Николаевны Гариной. Собираете сведения о ее происхождении и тому подобных вещах…
— А что, нельзя? — насупился историк.
— Нельзя, — сухо ответила Фон Ливен. — Можете интересоваться предками вашей Альбины, или Зинаиды Жуковой, или любой иной одноклассницы, но копаться в прошлом Маргариты Гариной прекращайте. Кстати, много уже нарыли?
— Да нет… — промямлил Израэль, вытаскивая тощую папку.
Елена без особых церемоний забрала ее, пролистала, похмыкала.
— Неплохо для кандидата исторических наук, — заценила она с беглой улыбкой. — Так… Папку я изымаю. И очень надеюсь, что ваши генеалогические изыскания не возобновятся. Иначе мы, выражаясь скучным официальным языком, сделаем выводы и примем меры.
— Да понял я, понял… — забурчал Динавицер, и глянул исподлобья. — Вы хоть намекните, что за тайна?
— Во многой мудрости многие печали, — пропела Елена фон Ливен, уходя, — и кто умножает знания, тот умножает скорбь…
Вечер того же дня
Москва, проспект Вернадского
Инны долго не было, и я не стал ждать милостей от природы.
Хорошенько помок под душем, хотя переодеться в чистое у меня не получилось — не во что, а затем отправился на кухню — ужин творить.
Кусок мяса в морозилке, картошка, лук-морковка, приправы…
Сочинил, короче, жаркое. Два вялых помидорчика пошли на салат. Чем не пир? А тем, что у Инны к чаю даже конфетки не сыщешь…