Целитель 12

Большаков Валерий Петрович

Гарина умерла незаметно. Вот, только что ее губы шевелились, с трудом выталкивая слова — и замерли. И душа растаяла в синих глазах — их как будто затянуло стеклистым ледком.

— Эй, ты! — заорал парниша, бугрившийся перекачанными мышцами. — Ты чё сделал с Бубой? Отвечай!

— А не пойти ли тебе в задницу? — вежливо прикинул я.

Напряг покидал меня, и его место шустро занимало вялое безразличие.

Качок потащил пистолет, и я пробил ему по печени. Могучие «кубики» не выдержали — несуразный богатырь медленно

осел, хапая воздух ртом.

— Прекратить! — рявкнул командир, наливаясь свекольным цветом.

— Они первые начали! — огрызнулся я, смывая Инкину кровь под струйкой дачного умывальника.

— Сергей, отставить! — оглядев бойцов свирепыми маленькими глазками-бусинами, офицер резко спросил меня: — Что с Борисом?

Я покосился на стонущего качка.

— Ничего. Очухается…

Отряхнув руки, я тщательно вытер их чистеньким вафельным полотенцем. В эти моменты меня «несло», бездумно и безбашенно. Ни страха, ни сомнений. Это состояние проходит, оставляя по себе усталость и боль в связках.

— А Буба?

Я равнодушно глянул на Бублика, что корчился на траве, скуля и пуская пузыри.

— А Буба сдохнет. Но не сразу, денька через три.

— Ладно! — командир зло оборвал меня, и официально спросил: — Михаил Петрович Гарин? «Попаданец» из альфа-пространства?

— Ваша информация изумительно точна, — улыбнулся я со светской холодностью.

Мой визави моментально насупился.

— Тебе придется проехать со мной. Только без шуточек!

— Поехали, — пожал я плечами, и кивнул на Щукиных. — А с ними что будет?

Офицер оказался не из робких — он ткнул мне в грудь толстым мосластым пальцем, и медленно проговорил, глумливо усмехаясь:

— С тобой будут говорить, понял? Вот, какие выводы сделают, то с ними и будет! Ясно тебе?

— Так точно, — кротко — и кратко — ответил я.

Краснолицый командир властно махнул рукой, и во двор заехала черная «Волга», пятясь задом и пофыркивая.

— По машинам!

Я только сейчас разглядел за оградой броневички вроде «Хамви» — они терялись за порослью гигантской сирени, как на картинке «Найди зайчика».

В «Волге» мы с командиром поделили заднее сиденье, а за руль сел молчаливый солдатик, отпустивший русый чуб по моде тридцатых.

Будучи не на виду у личного состава, офицер подуспокоился.

— А ты хорош! — добродушно хмыкнул он. — Борьку вырубить — это надо уметь! А Буба…

Шаря глазами по салону, я посмотрел в зеркальце — и перехватил взгляд водителя. Не меняя твердокаменного выражения лица, он хитровато подмигнул. Почему-то именно этот момент окончательно успокоил меня.

— А Буба всем уже осточертел! — вырвалось у командира. — Вань, это в который уже раз он стрелял без приказа?

— В третий, товарищ майор.

— Как наша психологиня нащебетала: «Ах, у него детская травма!» — насмешливо продолжил товарищ майор. — Дескать, «попаданец» на

глазах у ребенка убил его отца. А вот то, что батя зверски изнасиловал «попаданку» — это ничего, это нормально! — помолчав, он забурчал с тенью смущения: — Твоя, что ли, была?

— Да нет, — честно признался я. — Просто не люблю, когда девочек обижают.

Остаток дороги прошел в молчании. «Волга» пересекла пол-Москвы, чтобы крутануться по площади Дзержинского и въехать во двор монументального здания КГБ.

— Посидишь тут с недельку, — проворчал майор. — Те, кому ты занадобился для разговора, заняты. Сильно! Понял?

— Ага.

По гулкой лестнице мы спустились во внутреннюю тюрьму, а у меня перед глазами всё витал образ Инны, моего прелестного врага.

Четверг, 11 мая. День

«Альфа»

Первомайск, улица Мичурина

Гайдай великодушно даровал своим актерам и актрисам целую неделю отдыха, чему те реально обрадовались — по двенадцать часов съемок без выходных, пусть и на роскошной южноамериканской натуре, кого угодно измочалят и выжмут.

А Рита легко уговорила Инну съездить к родителям на Украину.

Правда, деда Коли и бабы Светы не было дома, но они торжественно пообещали вернуться к вечеру, чтобы затискать любимую внучку.

— А баба Римма дома, — болтала Видова, суетливо шарясь по купе. — Ничего не забыла?.. И Лариска дома — они обе от Васёнка без ума!

— А Федор Дмитриевич? — улыбнулась Гарина, подхватывая чемодан.

Инна театрально всплеснула руками.

— Вот так и знала, что забуду! Внимай, Василий! Твой «деда Федя» летит на Луну!

— Серьезно?! — завопили дуэтом Вася с Юлей. — Ур-ра-а!

— Папуля раньше к пингвинам от мамули сбегал, — нашептала Инна на ухо подруге, давясь смехом, — а теперь и вовсе в космос подался! Ха-ха-ха!

Рита даже позавидовала легкости жития, которой обладала Видова. Даже то, что ей недолго оставалось носить эту фамилию, не портила девушке настроения.

Спустившись на перрон, Инна неуверенно предложила:

— Слушай, Рит… Может, пусть Юля с нами пока побудет?

— Да! Да! Да! — запрыгала Юлия Михайловна.

— Только чтобы не баловаться, — включила Гарина строгую маму. — Вечером я тебя заберу, а пока мне надо к бабушке сходить. К моей бабушке. Чао-какао!

— Чава-какава! — дуэтом вытолкнули братец с сестрицей.

Звонкий мальчишечий смех сплелся с девчоночьим, выделяясь в вокзальном шуме и гаме.

Помахав рукой троице — Юля с Васей приплясывали вокруг Инны, Рита неспешно зашагала вдоль путей. Каштаны, высаженные до самой площади Ленина, цвели, наполняя воздух терпким «мужским» запахом, и девушка невольно взволновалась.