Целитель – 6
Шрифт:
– Разлученные встретились после долгой «картошки»! – с выражением прокомментировал Дюха.
– А-а! – донесся Тимошин голос из комнаты. – Явился, не запылился!
Порог переступила Зиночка в платье с выпускного. Чмокнув меня в щечку, уперла руки в боки и сурово спросила заробевшего Андрюху:
– Ты где был?
– В колхозе, Зиночка! – преданно вытаращился Жуков.
– В строгости держит, – шепнула мне на ухо Рита. – Пошли, не будем смущать Тимошу.
Она за руку провела меня в комнату, оклеенную дешевыми обоями в цветочек. С приемом гостей
– Гарин! – заорал Изя по старой памяти. – Ты опять без гиперболоида?
– Лучевой шнур распустился, – нацепил я ухмылку типа «гы». – Жека, а ты-то здесь каким боком?
– Правым, мон шер ами! – расплылся Женька. Вскочив, он протянул мне руку через стол. – Ну, и левым… Я в июле еще один экзамен сдал – в техучилище. Экстерном! Ромуальдыч помог.
– Ромуальдыч – человек!
– Так, еще бы… Помнишь же, какая у нас «практика» была? Одних движков штук десять перебрали! Ну, и выдали мне «корочки»… Автослесарь 3-го разряда! А пока вы на колхозных полях резвились, я на «ЗиЛе» вкалывал.
– Лимита! – захрюкал Изя, давясь от смеха. – Понаехали тут…
– Ой, Изя! – тут же вмешалась Альбина, в порыве педагогического негодования. – Как скажешь чего-нибудь… Тарелки лучше подай. Вон, на подоконнике!
Рита крепче обняла мою руку и прижалась тесней.
– Совсем, как в школьные годы, – памятливо улыбнулась она. – И в том же составе!
– Не ностальгируй, – отзеркалил я ее улыбку. – Рано тебе еще.
– Я соскучилась! – шепот втек, опаляя ухо. – Сильно!
Темный нутряной жар всколыхнулся во мне, раскручиваясь и властно занимая мысли.
– Хватит к Мишечке приставать! – Тимоша появилась у двери, разрумянившаяся и отмякшая.
– Мишечка – мой! – мурлыкнула Сулима, подлащиваясь.
– Чего это твой? И мой!
– Ой, и мой тоже! – послышался Алин голос из прихожки.
– Миша – наш, общий! – с чувством сформулировала Маша, внося бутылку «Мартеля» с фиолетовой кляксой штампа ресторана на красной этикетке. Держа сосуд обеими руками, она торжественно выставила его на стол. – Наш общий! Вот!
– Отвали, моя черешня! – черные Ритины глаза заблестели умильной лукавинкой.
– А помогать кто обещал? А? – грозно нахмурилась Тимофеева.
– Ладно, ладно… – заворчала Рита, гибко вставая.
Девушки живо накрыли на стол, не жалея гостинцев из дому. Одного сальца сколько – и охряного от перца шпика, и розоватых шматиков с мясными прослойками, да с рубленым чесночком… М-м… Парящие, только что отваренные сосиски Маша притащила с цокольного этажа – там стоял ларек. Надо полагать, для откорма голодающих студиозусов. Нарезанный «Орловский» она прихватила этажом выше, в столовой.
– Всё, всё! Садимся! – зазвенела Тимоша. – Миша, с тебя тост! «Мартелю» – или наливочки?
– «Мартелю»! – сграбастав выпивку, я встал. – Все читали «Лезвие бритвы»? Там, под конец, одна из героинь кидает клич в массы – давайте, мол, собираться в дружеские союзы взаимопомощи, верные, стойкие и добрые! Ну, не знаю, откликнулись ли массы на ее призыв, а вот у нас с вами именно такой ДСВ и получился. Пускай мы не каждый день вместе, как раньше, но всегда рядом. Друзья, прекрасен наш союз! – поднял я рюмку. – И пускай он с годами лишь крепчает, как этот коньячок! За нас!
– Ур-ра-а!
Руки – нежные и гладкие или загорелые и мускулистые – сошлись, звеня да клацая стеклопосудой. Закатный луч дробился в хрустальных гранях и брызгал на лица малиновые высверки. Хорошо!
Прелестницы нас покинули, чтобы быстренько вымыть посуду – торт «Прага» ждал своего звездного часа на подоконнике. Судя по шепоткам и хихиканью, перебивавшим плеск воды в санузле, красны девицы активно обсуждали добрых молодцев.
Дюха включил магнитофон, убавив громкость – какая-то композиция Поля Мориа соткалась легким фоном, наигрывая атмосферу романтики и релакса.
– К сожаленью, – вздохнул Изя, поймав настроение, – день рожденья только раз в году…
Зенков фыркнул и бочком привалился к спинке девичьей кровати.
– Мон шер, – бросил он на меня любопытствующий взгляд, – ты ведь тоже что-то такое говорил насчет экстерна. М-м? Типа «Даешь физфак за год!» Не передумал?
– Передумал, – хмыкнул я, размышляя, слопать ли мне еще один ма-аленький кусочек домашнего рулета, или хватит объедаться. – Нет, можно было бы, конечно, изнасиловать мозги, но зачем? Чтобы меня называли выскочкой, а то и вундеркиндом? На фиг, на фиг… Ты мне лучше скажи, «ЗиЛ» – это всерьез и надолго?
– Да ну! – заносчиво фыркнул Женька. – Перекантуюсь до призыва.
– И Маша рядом! – хихикнул Дюха.
– Ну, да… – промямлил Зенков, скучнея. – Ох, не верю я во все эти верности! Да и за что так над девушкой измываться? Два года тратить на ожидание! Два года! – прошипел он, морщась, и вздохнул: – Не знаю… Вот, не знаю и всё!
– Делай, что должен, – процитировал я Аврелия.
– …Будет, что суждено, – тускло договорил Зенков.
Неожиданно в коридоре поднялся шум, расходясь детсадовским визгом, и в прихожке началась суматоха – к хихиканью добавились аханье с ойканьем.
– Изя, глянь, – заинтересовался Андрей, – чего они там?
– Не пацанское это дело, – надменно выразился Динавицер.
Тут приоткрытая дверь распахнулась настежь, и на пороге остановилась Светланка. Я встал, приветствуя близняшку.
– Нарисовалась, фиг сотрешь! – хулиганская улыбочка заплясала на ее губах. – С днем рожденья, Мишечка!
Чмокнув меня в уголок рта, девушка смутилась.
– Там… – заговорила она неуверенно. – Там еще одна гостья… Инна. – И засуетилась, достала из сумочки свежий номер «Советского экрана». – Смотри! – Света раскрыла журнал на развороте. – Нет… Тут репортаж со съемок… А, вот!