Целитель – 6
Шрифт:
– А твои парни не засветятся? – сложил ладони Андропов.
– Не должны, – мотнул головой Иванов. – Даже если их лица примелькаются, то это дело обычное – попутчики ведь одни и те же. У кого-то в Москве работа, у кого-то учеба, да мало ли… В универе тоже наши люди – лаборанты, один преподаватель и даже студент в Мишиной группе.
– Ого! – Питовранов приподнял брови.
– А ты как думал! – горделиво хмыкнул Борис Семенович. – Знамо дело, на том стоим… По Москве Миша почти не шастает. Изредка наведывается в общагу МГУ на Вернадского, там у него одноклассники прописаны. Зина Тимофеева и Альбина Ефимова учатся на филологическом
– Дело молодое, – снисходительно улыбнулся Ю Вэ. – Так, понятно, – задумался он, озабоченно при этом помаргивая. – Проблемы есть?
– Да не то, чтобы проблемы… – затянул генлейт. – Нами зафиксирована нездоровая суета группировки «хохлов» в ЦэКа – Кириленко, Тихонова и Щербицкого. Сейчас они активно подтягивают к себе Гришина. По нашим данным, Щербицкий – центральная фигура, остальные так, подтанцовка. И вся эта гоп-компания ищет Миху, как крестоносцы – Святой Грааль!
Андропов размашисто хлопнул ладонью по столу, притормозив Иванова.
– А если «хохлы» выйдут на Гарина? – раздельно проговорил он.
– Хватит одной слаженной мобильной группы, – Питовранов меланхолично глотнул остывшего чаю, и поставил лязгнувший стакан на салфетку. – Прикрепленных отрезают, нейтрализуют или ликвидируют. Мишу суют в машину и увозят в неизвестном направлении. Укол… Спецпрепарат… И нашего секретоносителя понесет, как Остапа!
Ю Вэ выразительно поморщился, затем вскинул на генерал-лейтенанта расширенные глаза.
– Боря, этого допустить нельзя. Бери «хохлов» под колпак! Знаю, что строго запрещено! Все равно бери! С Леонидом Ильичем я договорюсь, – он возбужденно заелозил. – Были такие «верные ленинцы»… Грянул тридцать седьмой – и где они?
– Понял тебя, – хищно сощурился Иванов.
– Товарищи… – негромко проговорил Е Пэ, и нервно потер ладони. – Рад, что Борис Семенович затронул тему нацменов. Сам я не решался… А ведь это… Да, согласен, не проблема! Это прямая и явная угроза, товарищи! Весь юг Советского Союза засуетился, а не одни лишь «хохлы»! – помолчав, он продолжил спокойнее: – Честно говоря, сложно отношусь к товарищу Суслову, но надо сказать ему спасибо за партсъезд. Ведь это его стараниями «помолодели» делегаты! Ни одного кувшинного рыла! Каждый второй – молодой рабочий, колхозник, инженер или совслужащий. И они все, как один, проголосовали за «перестройку»! Молодцы! А нам с вами надо думать теперь, как задавить оппозицию, потому что одним лишь тихим саботажем дело не кончится. Боюсь, как бы не полыхнули «горячие точки»! Особенно в Средней Азии и на Кавказе. Вторая очередь – Украина и Прибалтика. Надо ли говорить, с какой готовностью Запад поддержит «борцов с кровавым большевистским режимом»?
– Женя, да ты в своем уме? – Иванов ошарашенно щурился на Питовранова, сняв очки, будто надеясь лучше разглядеть визави. – Какая, к бесу, оппозиция? Какие еще точки?!
– Ти-хо! – прикрикнул Андропов, шлепая ладонями по столу. – Женя прав, – он раздосадованно сморщил лицо. – Это я всё виляю по-интеллегентски, никак не решусь бить первым. А пора уж! Борь, ты интересовался делом о покушении на Суслова?
– Нет, – буркнул генлейт, насупясь.
– «У тебя специализация узкая!» – спародировал Райкина Ю Вэ, откидываясь на спинку стула. – А опера ВГУ вышли на след Шелеста и прочих «хохлов» – от первых секретарей райкомов до членов ЦК КПУ. И все они завязаны на бандеровское подполье! Да, Боря, да! Мы установили контакты наших доморощенных националистов и с самим главой ОУН Ярославом Стецько, и с руководителем оуновской Службы «безпеки закордонных частей» Степаном Мудриком. Курьеры так и шмыгают через границу!
– Не хреново девки пляшут по четыре сразу в ряд… – Иванов обеими руками нацепил очки.
– Вот такие танцульки, Боря… – поскучнел Андропов, и жестко скривил рот: – Работаем!
Среда, 20 октября. Вечер
Зеленоград, аллея Лесные Пруды
Мне повезло – пятую пару занимал милейший Вилен Виленович со своим историческим материализмом, и я благополучно «удрал с уроков». Чтобы встретить Риту и проводить…
В ее маленькой и уютной квартирке, обставленной в стиле сороковых, задержался буквально на часок, да и то потому, что долго искал плавки. Вместе с девушкой, киснувшей от смеха, обшарил и комнату, и кухоньку, и ванную. Мы даже на балкон выглядывали, дуэтом вспоминая французские кинокомедии. А обнаружилось галантерейное изделие в прихожке, на самом видном месте – висело, скрученное, на рожке бра…
В общем, до дому я добрался в начале девятого. Родные привыкли к моим поздним явлениям, да и куда ж тут денешься? Пятая пара заканчивается без двадцати семь. Пока до метро добежишь, пока до вокзала доедешь, пока электричка дотелепается до станции Крюково… А потом еще автобус ждешь, считая тягучие минуты!
И вот они, мои Лесные Пруды…
Пустынная улица тянулась, осиянная фонарями и желтыми отсветами окон. На грани слышимости фырчал автобус, из отверстых форточек лились эстрадные напевы или невнятный говор – Зеленоград замедлял ход между ясным днем и темной ночью, чтобы угомониться до раннего утра.
Выйдя из громыхнувшего лифта, я застал соседа, одетого в полудомашнее – еще в строгом пиджачке, но уже в разношенных пижамных штанах, он шуршал веником по лестничной площадке.
– Здрасьте, Евгений Иваныч!
– Здравствуй, Миша! – трудно разогнулся сосед.
– Орднунг наводите? – я толкнул дверь, как всегда, не запертую.
– Да сам сплоховал, грязи нанес… – суетливо закружил Евгений Иванович, высматривая совок – он держал его в левой руке.
Улыбаясь, я переступил порог и притворил дверь, щелкая задвижкой на два оборота. После зябкой уличной сырости, да в домашнее тепло… Хорошо!
Что-то официальное бормотал телевизор в зале, на кухне бренчали тарелки, и звякали, пересыпаясь, ложки с вилками. Торопливое шлеп-шле-шлеп…
– Приветики! – мама, вытирая руки вафельным полотенцем, ласково поцеловала свое дитятко. – Раздевайся, мы еще тоже не ужинали!
– Сколько раз говорил, чтоб не ждали меня, – забурчал я, скидывая ботинки, – а то привыкните на ночь наедаться, станете толстыми и некрасивыми…
Из кухни важно выступила Настя в домашнем платьице и мамином передничке. В руках она держала расписную миску с жарким.
– Так… Не будь занудой, Мишечка, тебе не идет! – сестричка подставила щечку, и я прилежно чмокнул.