Целитель 8
Шрифт:
— Тогда к чему вы это? — спросил я, прикидывая, кого он имеет в виду.
Вряд ли Аристарха Павловича. Тогда Эмму?
— Я пообщался с Эммой Чернышовой, — подтвердил он мою догадку. — Что тебя с ней связывает?
А взгляд-то какой цепкий сделался.
— Княжич, вы сюда прибыли, чтобы поболтать со мной или чтобы работать? — вскинул я бровь. — Если последнее, то меньше слов, больше дела. Доедайте быстрее и пойдём. На светские беседы нет времени.
— И всё же я хотел бы услышать ответ.
— Моя жизнь — моё личное дело. Вот мой ответ.
Княжич от такой наглости аж замер. Я же быстро прикончил свою порцию и уставился на него выжидательно, мол, чего он так долго ест-то?
То, что с Эммой пообщался, интересно, конечно же. Сомневаюсь, что это была светская беседа. Скорее, какие-то важные переговоры. После которых Сергей всерьёз задумался, что мы с ней можем быть связаны. Ему отец как-то не спешит информацию предоставлять, значит. Чего же тогда хотела княжеская семья от Эммы? Или хотел Сергей? А, ладно, чего гадать? Крутить парня на подробности я не видел никакого смысла. Это не имеет значения.
Что бы там в столице ни происходило, у нас тут своих проблем хватает, которые непонятно, как решить.
— Такой ответ меня не устраивает, — твёрдо ответил княжич, собравшись с мыслями. — То, что вы как-то связаны, представляет всю твою историю с другой стороны.
— И?
— И это подозрительно! — выпалил княжич.
— О-о! — протянул я в ответ. — Ну да, я же весь такой коварный и подозрительный! Сейчас как пойду людей исцелять да козни строить! Вы, кстати, продолжаете моё время тратить. Которое я мог бы потратить на пациентов. Навыку быстро есть во дворце не учат?
Всё же не удержался от резких слов. Нервы-нервы. Мне бы поспать хотя бы пару часов.
При желании я мог представить, что у Сергея в голове творится. Наверняка побег из столицы для него был целым событием. Вырвался из родительского гнёздышка. Совершил самый Настоящий Поступок. Именно так, с больших букв. Чуть ли не герой. А на деле — пацан, который подставил кучу людей и породил множество проблем.
Щадить его чувства? Пожалуй, это было бы разумно. Всё же княжич. Но, как и сказал, настроение у меня было дурное. Сергей тоже удила закусил. Быстро, как мог, попытался доесть. Получилось неуклюже. Контроль у него отвратительный. Вилка выпала, звякнула, еда рассыпалась по столу.
Я промолчал, хотя хотелось сказать, как его, если он вилку удержать не может, к пациентам подпускать. Там контроль куда выше нужен. С другой стороны, чего молчать-то?
— Княжич, если вы не способны справиться с вилкой и эмоциями, то к пациентам я вас не подпущу.
— У тебя нет права мне что-либо запрещать, — придавил он меня взглядом.
Что выглядело просто смешно.
— А что, вы сами при таких исходных к пациентам полезете? — спросил я.
— Нет… — первым не выдержал он и отвёл взгляд. — Я возьму себя в руки.
— Доедайте. Видно же, что голодны.
Парень вспыхнул, но собрался и доел.
Я далеко не специалист в обучении целителей. Мой педагогический опыт, скорее, сводился к работе с новобранцами. В тяжёлых условиях. Что в целом напоминало текущую ситуацию. Если воспринимать княжича именно как новобранца.
Да и чего уж. Не так много вариантов у меня было, что с ним делать. Отпускать его от себя нельзя. Я ему и нянька, и телохранитель. Выбирать случаи попроще ради него тоже не буду. Займусь тем, чем и должен — самыми тяжёлыми случаями. В чём нам никто не мешал. Вчера все работали на износ, поэтому целители сейчас отсыпались. Как и половина врачей. Пациентов совсем уж не забросили, было кому за ними присматривать, но… В общем, обстановка была такая, что я мог привести толпу кого угодно и никто бы мне ничего не сказал.
Чего уж говорить об одном княжиче, который и на княжича-то особо не походил.
— Верхнюю одежду снимай, перчатки тоже, белый халат надевай. Сменной обуви нет? Нет, — это было очевидно, — не подготовились вы, княжич.
— Будет лучше, если ты не будешь меня так называть. Это создаст лишние проблемы.
— А никому неизвестный инвалид, который пришёл с улицы, подозрений не вызовет? — ответил я почти без иронии.
— Раньше ты был куда приятнее в общении.
— Посмотрим, каким станете вы через пару часов и выдержите ли полную смену.
— Как ни будь справлюсь, — ответил он раздражённо.
Сменную обувь я ему в итоге нашёл. Подготовил как надо. После чего пошли по пациентам.
Я не просто так вспомнил про методы подготовки целителей. Люди ведь разные бывают. А любая больница — это, мягко говоря, далеко не всегда приятное зрелище. Поэтому есть смысл готовить специалиста постепенно. Чтобы и к крови привыкал, и к другим выделениям, и к запахам. Но княжичу сегодня не повезло.
Ему придётся окунуться в процесс по самую макушку. Надеюсь, его действительно хорошо учили.
Как-то так вышло, что до этого я не мог оценить княжича в вопросе магического искусства. Ни разу за время службы и работы над проектами он при мне не тренировался и не занимался исцелением. И хорошо, если он именно при мне не тренировался. Потому что касательно его подготовки впечатление у меня было двоякое.
Следующие два часа мы ходили от одного пациента к другому. Где я его всячески эксплуатировал. Ладно, шучу. Ещё кто кого эксплуатировал. Постоянно приходилось приглядывать за ним, чтобы что-то не то не выкинул. Чистота у него в районе семидесяти. Что для целителя, который принёс клятвы, то есть структурировал Источник, крайней мало. Удручающе мало, я бы сказал. Сестры всего за несколько месяцев без клятв большего достигли. С другой стороны, относительно принятых стандартов он был неплох. Объём Источника у него где-то в районе двухсот. Что тоже не то чтобы много. А что касается навыков…. Нет, он определенно понимал, что нужно делать. Пусть не сразу, будто вспоминая давно выученные уроки, но знание теории присутствовало. Практические же навыки были вопиюще убоги.
— А сколько вам лет? — спросил я, когда устроили перерыв.
Как раз через два часа. За которые он успел взмокнуть, раза три едва удержаться от того, чтобы не выбежать проблеваться, а также покрыться темной коркой Масла, демонстрируя низкие навыки очистки.
— А? — глянул княжич на меня через зеркало.
Я его в туалет отвёл, чтобы себя в порядок привёл.
— Лет. Сколько вам?
— Двадцать два. А что? — спросил он с вызовом.
— Ваш отец настолько скуп?
— В смысле? — нахмурился он.