Целитель, или Любовь с первого вдоха
Шрифт:
— Давид показался хорошим, — смущается Миша.
— Он — чужой. Мы ему никто.
Сын сводит брови и возвращается на кровать, чтобы уткнуться в книгу.
— Чужой… — говорит сквозь зубы. — Родному ведь плевать на нас.
— Миш…
— Я кусать хошу, — пищит Юла, недовольно кутаясь в плед, который Миша стянул, когда садился. Она сегодня после школы вялая какая-то, не захотела уроки делать, весь вечер провалялась, но температуры нет, я проверила.
— Мам, можно мы хотя бы фрукты съедим? — Миша стискивает в руках томик сказок до хруста и обжигает меня синью знакомых глаз. — Тебе легче выбросить продукты, да, чем позволить кому-то нам помочь?
Умеет убеждать, негодник. Весь в папу.
— Ладно. Но это последний раз. Мне не нужны чьи-то подачки и, — трясу пальцем, — только посмей еще раз к Аверину обратиться за помощью. Прошу тебя, Миша, ты же мальчик уже взрослый. В нашем мире никто и ничего не делает даром.
— Не буду больше, — бурчит сынулька. — Малая, притащи пару бананчиков.
— Уляяя! — доча соскакивает с кровати, словно притворялась в недомогании, а мы с Мишей, переглянувшись, улыбаемся.
В руке пиликает телефон. Я бросаю взгляд на экран и на миг теряюсь.
Номер незнакомый и зашифрованный. Осторожно принимаю вызов, но молчу, вслушиваюсь в голос на другом конце линии.
И, потеряв равновесие, присаживаюсь на кровать.
Жизнь циклична, как колечко. Времена года, день и ночь, рождение и смерть. Все по кругу.
Когда судьба, насмехаясь, возвращает тебе сначала боль, затем ужас, не подарив и капельки счастья, ты начинаешь верить, что родился под черной звездой.
Сбрасываю звонок из прошлого и бросаюсь к окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
Откуда у него мой номер?
Глава 15
Давид. Наши дни
Выдерживаю неделю без Ласточки. Напившись в хлам, оттрахал Крис, но легче, сука, не стало. Будто в грязи извалялся, будто себя предал.
Будто, блядь, вернулся в прошлое, где вместо Веснушки в объятиях оказалась тощая стерва-давалка.
Несколько дней пытался забыться на работе, отмахивался от воспоминаний о том, как Арина изгибалась подо мной, как стонала. Каждое утро драил тело докрасна, чтобы избавиться от запаха, что въелся под кожу и преследовал. Ее запаха на пальцах. Ее вкуса на языке.
Я должен принять, что не нужен Арине, не нравлюсь ей. Это ведь так просто. Так очевидно. Слепец! Навязывался, бегал, как привязанный, дурел от нее, а оказался плешивым, ненужным псом на коврике.
Самое подлое, что даже после этого, не выходит девушка из головы. Никак. И она не виновата, я должен это понять, сердцу ведь не прикажешь.
Я не из тех, кто бегает за призрачными возможностями, но на шестой день разлуки с Ласточкой едва не выл по-волчьи. Видел, что она звонила, — не ответил. Надрался, как черт, в тот вечер, разбил одну из тачек, благо, что сам не убился. Хотел тогда ответить на звонок, руки тряслись, в висках пульсировало, но остановился. В психах швырнул в стену мобильный, чтобы отсечь этот мертвый узел.
Зачем напоминает о себе, если я противен?
Из самоедства меня вырывает высокий, звонкий голос.
— Давид! Ты сегодня какой-то тихий, — горячие объятия девушки, поцелуй в щеку и вихрь ветра, застывший в волосах игривым смехом. — Тортик не понравился?
На выходные братья Грозы собрали друзей и меня позвали. Хотел отказаться, но разве это возможно, когда вечеринкой заправляет дзыга-Настасья?
Я не мог так рисковать. Это кудрявое счастье и покусать может. (Примечание от автора: история Саши Грозы и Насти «Чудачка для пианиста»)
— Аверин? — Саша, муж Настюши и мой давний друг, неизменно коротко стриженный, в белоснежной рубашке на выпуск, подает руку. — Ты сегодня один? — вскидывает бровь. — Что-то новенькое.
— Да иди ты! — ласково улыбаясь, крепко сжимаю тонкие пальцы пианиста, и Гроза-старший понимающе щурится.
— Данька заикался, что у тебя проблемы.
— У моего любимого целителя что-то случилось? — услышав наш разговор, Настя не отстает, вешается на плечи, заглядывает мне в лицо, и Сашка реагирует весьма предсказуемо.
— Целитель сейчас пострадает, если ты не увеличишь между вами расстояние.
— Саш, не ревнуй, — пушистая, кудрявая, легкая, как весенний ветер, в девичестве Чудакова переключается на мужа, шутливо бодает хмурого Саньку лбом, а я, пользуясь их заминкой, сматываюсь в крытую веранду.
Здесь прохладно и сумрачно, как в моей душе.
И натыкаюсь на целующихся Веру с младшим Грозой. (Примечание от автора: история Игоря Грозы и Веры «Звезда для гитариста»)
— Вот же… — хочу сбежать, но Игорь окликает, а Вера прячет разгоряченное от страсти лицо на груди мужа и поправляет юбку.
— Я помогу Насте, — говорит она с лукавой улыбкой.
— Беги, Булавочка, — Гроза ловит ее губы, не стыдясь зрителей, и с трудом отпускает. Девушка кивает мне, проходя мимо, и короткая челка прячет сияющие светлые глаза.
Вот оно счастье семейной жизни в действии. Оно полыхает так, что способно заразить других. Жаль, мне это не поможет, ведь сердцу Ласточки не прикажешь.
— Ну… — доставая из кармана джинсов леденцы, Игорь приседает на лавочку и откидывает затылок на спинку, — колись.
— И ты в курсе?
— Наш Айболит втюрился, уже все знают. Это же сенсация! — ржет младший и протягивает мне коробочку с конфетами.
— Нет, спасибо, хватит с меня сладкого. Я после Настиного торта на колобка похож. Так быстро стану толстым и некрасивым. Тогда точно мне нифига не светит на личном фронте.
— Ой, — отмахивается Игорь, — по Сашке, вон, не скажешь, а с твоим либидо… никакое ожирение не грозит, — поймав мой жесткий взгляд, Гроза откашливается.
— Не представляешь, как с этой хренью тяжело жить.