Целитель. Становление
Шрифт:
Что было дальше, он не слышал, бессонная ночь делала свое дело, он спал, как младенец. И спал бы он еще пару часов, если бы не проснулся, от странного чувства тревоги. Спросонья он долго не мог понять, что же происходит? Получалось, что поспал он всего-то два часа.
Пашка прислушался, в звенящей тишине квартиры он ясно слышал не то бормотание, не то шепот. Петька оказался прав, старуха действительно любит пошептаться днем. Но шепот этот был громче любого крика, так по крайней мере ощущал его Пашка.
Вставать было очень лень, но мочевой пузырь не обманешь,
Сделав все дела, Пашка старательно умылся холодной водой, чтобы окончательно проснуться. Он подумал, что спать уже бессмысленно и решил позаниматься с курсовой.
На обратном пути в свою комнату он не удержался и вновь заглянул в комнату хозяйки. Картина была прежняя, только теперь вокруг стоящей на столе фотографии были две свечи. А бабка с прежним усердием что-то бормотала, не открывая при этом глаза.
Так Пашка впервые столкнулся с вещами, в которые никогда раньше не верил. И все рассказы про черную магию считал выдумкой для тех, кому нечем заняться. Но вот сейчас, стоя перед открытой дверью, он четко понимал, что на его глазах происходит наглое вмешательство в чью-то волю. Он каждой клеточкой кожи чувствовал, что из комнаты, где сидит и «работает» бабка, на него льется какая-то злобная волна.
Он не имел ни малейшего понятия, что происходит, но внутренний голос, которому он научится верить с годами, говорил ему, что человек на фотографии будет страдать. И тогда Пашке стало по-настоящему страшно! Придет время, и он многому научится, многое поймет, но сейчас он боялся так, что его ноги немного тряслись.
Он хотел было уже уйти, но какая-то необъяснимая для него на тот момент сила удержала его. Более того он четко понял, что человека с фотографии надо спасать.
И все случилось, как бы само собой. Пашка просто закрыл глаза и дал волю своей внутренней силе, которая так и рвалась в этот момент наружу.
Перед его внутренним зрением словно родилась картинка – что между бабкой и портретом на столе, возникла прозрачная, но очень прочная стена. И стена эта надежно защитила того, кто изображен на фотографии.
То, что случилось потом, напугало Пашку так, что он два дня немного заикался. Как только в Пашкином видении возникла спасительная стена бабка взвизгнула, как визжит напуганный поросенок.
От столь резкой смены действий Пашка даже чуток присел. Бабка резко обернулась и произнесла слова, которые Пашка услышит еще не раз и не два в своей жизни: «Видишь нас?!».
Пашка откровенно оторопел и смог выдавить из себя лишь: «Н-н-нее поооннимаю, что вы говорите!» и героически сбежал в свою комнату. Он лег на кровать, закрыл глаза и очень-очень сильно захотел, чтобы все это оказалось сном. Как ни странно, но думал он в тот момент о том, что живут же люди как-то без таких талантов как у него, и хорошо им.
Тут дверь в его комнату резко распахнулась, на пороге стояла бабка, она пристально смотрела на Пашку и молчала. Отчего последнему было, мягко говоря, не по себе. После достаточно долгой паузы бабка заговорила: «А ты сильный! Сильнее меня даже! Если не просрешь дар, быть тебе великим!». После этих слов она развернулась и пошла на кухню. И уже оттуда очень громко добавила: «Сам понимаешь, не ужиться нам! Съезжай прямо сейчас, деньги я тебе верну!».
Пашка собирал сумку и не понимал, что пугало его сильнее – остаться без угла или слова старухи, которые он тогда откровенно не понимал, и поймет окончательно, спустя только многие годы. А сейчас он знал одно – про злых ведьм его родная бабушка не врала, они существуют! И, как это не печально, он умеет их видеть!
Часть 7
Есть в студенческой жизни одно замечательное явление – производственная практика. Это когда студент превращается в бесплатную рабочую силу для сотрудников предприятия, к которым он попал. По идее, практику для студентов должны вести самые опытные сотрудники и передавать свой бесценный опыт молодому поколению.
Пашка стоял в очереди за колбасой, а в кармане лежал список, где колбаса занимала далеко не последнюю позицию. Он был на практике, и каждый его новый день в качестве практиканта начинался теперь одинаково – он получал список продуктов, которые нужно купить для сотрудниц экономического отдела, где он и был практикантом.
Гастрономическое утреннее турне заканчивалось примерно в полдень. Он тащил огромные сумки с продуктами через проходную, отмечал пропуск и шел в свой ставший уже родным – «отдел экономики и планирования». Перед тем как войти, Пашка громко и долго стучал в дверь и заходил лишь после того, как ему внятно ответят, что войти можно.
Все дело в том, что коллектив, где проходил практику Пашка, был сугубо женский. И был в этом коллективе обычай – примерять принесенные очередной торговкой вещи, прямо перед обеденным перерывом, как раз в то время, когда Пашка возвращался из похода по продуктовым магазинам.
Дважды с ним случался конфуз, когда он застиг половину отдела, в процессе примерки бюстгальтеров, а второй раз – утягивающего белья. Впечатлений этих Пашке хватило на долгое время вперед, и теперь он не входил, пока не услышит однозначного ответа.
После обеда Пашка, наконец, приступал к бумажной работе. Нет, что вы! Ему не доверяли сводить какой-то важный отчет или делать экономический анализ. У Пашки была огромная, еще видимо допотопная дрель и чудовищных размеров игла. При помощи всего этого набора он до конца рабочего дня сшивал документы, предназначенные к отправке в архив.
Через несколько дней присутствие практиканта в общем огромном кабинете, видимо, несколько надоело сотрудницам по той лишь простой причине, что наличие молодого человека несколько сужало набор тем для ежедневного обсуждения, и Пашка был торжественно переведен в «отдельный кабинет».