Целительница: другая

Воропаева Светлана

— Черт! Присниться же на всех этих разговорах, — бубнила она, перекочёвывая с одеялом к окну. — Эх… Опять не высплюсь.

Глава 12

Справа и слева были горы, а между ними широкая равнина, с дорогой посередине. Пятницкая сидела на переднем сидении и смотрела в окно авто, отвернувшись от Виктора. Её бил озноб. Не так она представляла себе это путешествие. У неё не было ощущения, что тело чужое. Не было страхов перед новой вселенной. Не возникало желания касаться мужа.

И даже не находилось сил смотреть на него. Зато было невыносимое отвращение к себе самой и от всех этих «НЕ». Взгляд Вики упал на свои длинные тёмные вьющиеся локоны, и из глаз полились слезы.

Казалось бы, Поспелов продолжил молча вести машину, однако через какое-то время он свернул на небольшую пустующую стоянку, посреди поля, и остановил автомобиль.

— Поговори со мной. Поговори о том, что ты чувствуешь.

Вика ощутила рвотные позывы и попыталась выйти, дергая за дверную ручку, которая никак не поддавалась. Виктор спешно дотянулся до защелки, помогая Вике открыть дверь. Пятницкая чуть не выпала из машины, откашливаясь. Нагнула голову вниз, а тошнота резко отступила. Она закрыла глаза руками, садясь прямо на асфальт. Ветер раздувал её волосы. Подошёл Виктор, накидывая ей на плечи куртку. Тогда снова вернулся озноб. Он присел:

— Поговори со мной. Станет легче. Мне важно знать, что с тобой.

— Я не могу это произнести, — прошептала Вика.

— Я готов это услышать, чтобы ты не сказала.

— Я не могу…

— Тебе ли не знать, как невыносимо медленно неизвестность разрушает всё живое внутри? Поговори со мной.

— Мне противно.

— Продолжай.

— Не могу.

— Возьми меня за руку. Я рядом.

— Мне не хочется. Мне противно.

Вика начала качаться как маятник.

— Противно от твоего спокойствия. От ласки твоего голоса. Противно. Противно! — сумела закричать она и посмотреть на мужа. — Ты меня бросил, — с шипением зашептала Пятницкая. — Оставил одну, а обещал быть рядом и защищать. Ты меня предал.

Виктор обнял Викторию. Она стала вырываться.

— Ненавижу тебя! — без силы ударила она ему в грудь кулаками. Он обнял её ещё сильнее. — И ненавижу себя за эти мысли. Это всё невыносимо, — из последних сил провозгласила Пятницкая. — Я сдалась. Я ничто, — обмякла она на руках у мужа и зарыдала, подвывая.

— Я рядом. Теперь я рядом.

— В другой вселенной?

— Мы ещё поборемся с судьбой за наше с тобой совместное будущее. Ты мне веришь?

— Нет, — вдруг усмехнулась Вика, как трезвея от чувств.

— Тогда ещё поненавидь меня, чтоб это прошло, а мы пока поедем. Едем, да?

— Да, — удивилась себе Пятницкая. — Мне стыдно, — скривила она лицо, отворачиваясь.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Но мне было проще. Я не оставался один. И ты теперь не одна.

— Я не верю.

— Не верь. Просто будь со мной и не молчи.

У меня хватит сил пережить это с тобой, — ответил он на испуганный взгляд Виктории и помог ей сесть в машину.

— Почему со мной так? — вздохнула она, растекаясь по креслу.

— Потому что ты нормальный человек, — ответил он, выезжая на трассу. — Так бывает после тяжелых событий.

***

В Теш Виктор с Викторией оставили машину на крытой парковке при вокзале, и пересели на поезд. В вагоне они ехали одни.

— Межсезонье, — пояснил Витя. — Приятное время для путешествия в Церматт. Будет мало туристов. Хотя жаль, не все кафе будут открыты. А на склонах и вовсе закрыты.

— Вы часто ездили в Церматт?

— Да, бывало. Роман научил меня кататься на лыжах. И я втянулся.

— Почему мы пересели на поезд?

— О, ты же не знаешь. В этой деревне запрещено ездить на автомобилях. Она небольшая. Так что это не проблема. Там только электромобили: такси или доставка грузов. Поэтому доехать в Церматт можно исключительно на поезде или на электромобиле.

— Сказочные места, — минут через пять сказала Вика. — Горная речушка, барашки на склонах и иногда мелькают деревянные домики. Хотя отчего-то вспоминаются ещё и инквизиторы. Тут такие зловеще-чёрные дома.

— Ну, некоторые дома как раз времён процветания инквизиции. Здесь сохранились постройки шестнадцатого века. Это лиственница, которая почернела от времени и погоды. Эффектно выглядит.

— И эти крыши из тонких каменных плит? Как они устояли?

— Наоборот, под весом этих блинов дома более устойчивые.

— А эти каменные блины между сваями фундамента и домом от мышей что ли?

— Верно мыслишь.

— Откуда ты всё знаешь?

— Читал путеводитель от скуки. Церматт очень маленькая деревня. Если не кататься на лыжах или не бродить по горам, быстро становится скучно. Как-то попали, что три дня валил снег и трассы были закрыты. А что ещё делать? Только болтать или читать.

Пятницкая молча рассматривала горный склон, иногда укрытый сетками, чтоб камни не сыпались на рельсы узкоколейки. Ей нечего было рассказать.

— Ты знала, что последнюю, якобы, ведьму, осудили и казнили именно в Швейцарии.

— В Церматте?

— Нет. В Гларусе. Её звали Анна Гёльди. Это было в восемнадцатом веке. А в двадцать первом, спустя двести двадцать шесть лет, швейцарцы признали её жертвой судебной ошибки. Кстати и начались массовые процессы по обвинению людей в колдовстве именно в этой стране в четырнадцатом веке.

— Печальная история. Даже жестокая и мрачная, как и всё, что связано с инквизицией. Помнишь, музей пыток в Праге? Сейчас говорю, а у меня зубы сводит.

— Не оправдываю. Однако скажу, что не всё ужасно в этом явлении. Историки рассказывают об инквизиционной революции, так в судебных процессах появились перекрёстные допросы или наблюдения за подозреваемыми. То есть нужно было доказать вину человека, а не наоборот. Ранее тот изначально оправдывался.

— Но это не мешало им выносить обвинительные приговоры.