Целительница: на грани
Шрифт:
Сердце Пятницкой замерло. Она выдохнула, мысленно опуская все свои чувства в источник в центре земли, чтобы не мешали сейчас.
— Можно я сделаю так везде? — спросила Вика, подходя к мальчику. Она коснулась его головы и убрала из неё боль.
Тимофей поднял на неё глаза и одобрительно кивнул. Тогда Виктория опустила чистую энергию на всё тело мальчика, растворяя в ней боль.
— А исцелить тебя можно?
Тимофей отрицательно покачал головой.
— Почему? — смутилась Вика.
Мальчик тихо улыбнулся и снова покачал
— Ты умеешь делать кораблик из бумаги? — вдруг спросил он.
— Да, — ответила Вика.
— А лягушку?
— Да.
— И журавля?
— Да.
— Сделаешь? — попросил Тимофей, показывая на стол, где лежали несколько игрушек и листы цветной бумаги. — Я умею делать только кораблики.
— Сделаю. А хочешь научу делать и остальные фигуры?
— Хочу! — загорелся мальчик.
Пятницкая была уверена, что, после того как они слепили трёх журавлей и пять лягушек, мальчик расположился к ней, но, когда она вновь предложила исцеление, он лишь улыбнулся.
— Возьмёшь мой кораблик? Ты всё поймёшь, — как-то не по-детски сказал он.
Вика взяла подарок из рук ребёнка и в этот момент и правда всё поняла. Картинки из прошлого Тимофея промелькнули перед ней. Тело передёрнуло от увиденного.
— Спасибо за кораблик, — лишь выдавила она.
— Тебе, наверное, уже пора, — утвердительно сказал мальчик и потянулся за новым листом бумаги.
— Пора, — согласилась Пятницкая. — Позвать твою маму? — тихо спросила она уже у двери.
Мальчик одобрительно кивнул и занялся очередной лягушкой.
— Простите, но я здесь бессильна, — сказала Пятницкая, прикрывая дверь палаты.
— Неужели ничего?..
— Он сказал нет. Он готов уйти. Он достаточно намучился. И я ведь не только про болезнь. У него рука была сломана, ребро…
Женщина с ужасом посмотрела на Викторию.
— Это было один раз. Случайно. Он изменился, он всё осознал.
— Сейчас, когда сын умирает, да. Но то, что было… Простите, Тимофей сказал нет. Я предупреждала. Я бессильна в этой ситуации.
«Что я буду делать без него?» — застыл в заплаканных глазах Елизаветы немой вопрос.
— Отпустите вашего сына. Я вижу странную вещь. Ваш сын вам не по судьбе. И муж. Вы сейчас должны были жить в Швейцарии. Работать переводчиком в ООН. Вы прекрасно знаете пять языков. Почему вы не уехали?
— Из-за мужа, тогда ещё будущего. Я думала, если я останусь, вернусь к нему, то смогу его изменить. Что вместе мы с этим справимся.
— Сколько он вас не бьёт? Столько, сколько сын болеет?
Женщина перестала плакать и подняла печальные глаза на Викторию.
— Это было не часто. Не думайте, — начала оправдывать своего мужа Елизавета.
— Вы тоже намучились. Знаете, ваш сын всегда будет в вашем сердце лучиком света. Он будет вас оберегать оттуда.
— А там? Как ему будет там? — вновь потекли слёзы у матери Тимофея.
— Там ему будет хорошо и спокойно, — соврала Вика, она ведь не знала, как там, но искренне верила, что именно так. — Он разрешил мне лишь снять его боль, не болезнь. Простите.
— Спасибо, — сказала Елизавета, утирая слёзы. — Это уже очень много. Я пойду к сыну, пока он здесь.
Вика быстро пошла прочь по коридорам больницы. Она зажимала в руке бумажный кораблик, который подарил ей Тимофей, и плакала. Она технически принимала выбор мальчика, но не понимала, как такое вообще могло случиться. Почему в мире столько жестокости и боли? Она не понимала и плакала от бессилия.
***
Пятницкой нужно было возвращаться на работу, а она не могла заставить себя это сделать. Она добрела до «Старбакса» рядом с офисом и решила, что если будет что-то срочное, она вернётся на работу, а если нет, то нет.
Вика плакала и думала, что пора завязывать с исцелениями, это сложно и тяжело. Пусть у неё будет семейная жизнь, банк, а с целительством надо прекращать. Это слишком трудно и больно, особенно когда так. И чрезмерные нагрузки. Её уже не хватает на всё.
Зазвонил телефон. Вика с ужасом подумала, что это может быть по работе, однако, невзирая на чувства, спешно взяла трубку и тут же обрадовалась, что это всего лишь мама.
— Привет! Я знаю, что случилось в больнице. Приедешь к нам?
— Нет. Не сегодня. Извини, — тихо сказала Вика.
— Это не забота с моей стороны. Это необходимость. Не стоит тебе сейчас замыкаться только на себе, то есть в себе.
— Я хочу сама это пережить. Это была ещё одна причина, почему люди болеют?
— Да, — с невероятным спокойствием ответила Анастасия Георгиевна. — Иногда люди жертвуют собой, чтобы другой человек что-то понял. Понял то, что не смог понять иначе. Чаще всего это дети, увы. Они изначально приходят в наш мир с этим посылом.
— То есть их невозможно спасти?
— Тут нет правил, больше важны обстоятельства. Иногда всё так кардинально меняется, что можно и исцелить их, и увидеть, как они счастливо живут последующую жизнь. Только так не всегда.
— Чаще так, как сегодня?
— По-разному. Нет жёстких правил. Однако слишком большую работу над собой нужно проделать всем участникам сложившихся обстоятельств. Не всегда это возможно. Если этот мальчик останется жив, его мать, скорее всего, так и не уйдёт от мужа, не уедет в Швейцарию. А его отец может вновь сорваться. Будут искалечены три жизни.
— Какой тяжёлый прогноз, — грустно резюмировала Пятницкая.
— Может, всё-таки приедешь?
— Я повзрослела, мам. Я хочу сама. Очень хочу сама справиться с этим. Рядом с тобой я наполнюсь свежей энергией, а это как допинг.
— Не всегда это плохо, — парировала Анастасия Георгиевна, но не стала уговаривать, а спросила: — А Виктор? Он сейчас в Москве?
— Нет. В Питере. У него дела. Если я не смогу справиться, я позвоню тебе. Честно!
— Хорошо, — согласилась мать и отключилась.