Целительница. Тайна Забытого факультета
Шрифт:
Встать утром, заварить горьких стимулирующих трав, спрятанных от Аластара в очередной экспедиции, переставлять ноги, не забывать двигать руками. Кривить рот в подобии улыбки. С кем-то разговаривать. Ничего не замечать. Такой вот представлялась жизнь последних лет. Тяжелой. Полной тоски…
Закапывать в себе желание убить этого крылатого ублюдка. Стараться соответствовать званию лорда. Держать лицо.
Просвет появился только тогда, когда я заметил на Изнанке девушку. Я был уверен, что она – Отворяющая. Мой загнанный мозг рисовал силуэт давно упущенной любви. Выписывал возможный голос незнакомки, ее лицо, пальцы… Взгляд изумрудных глаз с поволокой. Они отличались оттенком от тех, самых любимых, но в них горела надежда на будущее. Так мне казалось. Единственная встреча. Мимолетное видение больного сознания. Верить или нет? Я уверовал. Создал собственную религию имени ее, той девушки. Она же, в свою очередь, заметила меня и скрылась среди деревьев, а я стоял истуканом на Тропе, боясь ступить мимо. Затеряться в этом лесу. Потом жрал себя поедом за трусость.
Я не сжился с потерей Мариссы. Сложнее было смириться с тем, что я так и не смог ею обладать. В конкуренции столь давних лет победил Сэнс, и принять это… было непросто. Особенно, когда я вспоминал вкус ее губ. Мягкий… С ароматом луговых трав. Запах ее огненных прядей, покорный, домашний характер. Казалось, они с медведем – полные противоположности. Впрочем… Она в принципе, не обладала чертами характера, присущим многим. Уникальная. Такая ЖИВАЯ.
Отношения в те времена у нас были сложными, и запрет Аластара только подливал масла в огонь. Крепкая дружба с медведем обернулась плохой стороной, когда в Академию поступила Марисса. Деревенская девчонка, наивно утверждавшая, что любит двоих. Никто ей не верил.
Хотя… оглядываясь назад, Сэнс, хоть и оберегал ее, но никогда не запрещал общаться со мной. Украденные поцелуи доказывают это. Но… ничего больше. За полгода до экспедиции, в которую их отправил Аластар, Марисса призналась мне, что беременна. Потом мы совсем перестали встречаться. Они вроде как купили дом, отделились от Проводников и Совета. Но молодой семье нужны были деньги, а Марисса, гордая душа, никогда бы не обратилась к другим.
Мучительно было перестать корить себя в их гибели. Я до последнего был уверен, что Сэнс и Марисса сгинули на Изнанке. И беременная женщина, смотрящая на меня грустными глазами, мой лучик… мое солнце в мрачном болоте действительности… мой шанс… оказался… потерян.
Нет. Не так.
Он растворился.
Первый признак того, что экспедиция пошла не так, как было запланировано, показался на следующий день. В Совете Пяти подняли тему новой вылазки, но Аластар выглядел подозрительно спокойным. Слишком.
– В чем дело? – спросил я, что-то почувствовав.
– Ни в чем. Жду возвращения Сэнса и Мариссы. Вестей пока нет.
Лорды замолкли. Напрягся недавно вступивший в Совет Кантор. Изердамец нахмурил белоснежные брови и недобро глянул на ректора. Обычно веселый Кристоф, тоже прекратил обсуждения с Леноксом, сидящим за столом рядом с ним. Потому что… все знали. Это была не первая экспедиция, закончившаяся плачевно.
– Я пойду на поиски, - я поднялся настолько резко, что опрокинул стул, на котором сидел. Тот с грохотом опустился на каменный пол.
– Не глупи, - рявкнул Аластар, вцепившись в мою руку. – Если там стая рэнгов или эвклидов… я потеряю еще одного проводника.
– А мне плевать! Ты однажды не дал мне сделать того, что я хотел, и чем все закончилось?! Если бы только я был с ними… - я бахнул по столу кулаком и покинул помещение. Быстро собрал вещи и отправился ко входу на Тропу, надеясь, что он еще не успел закрыться.
Проведение, похоже, было на моей стороне, ведь среди длинных стволов древних исполинов, неподалёку от Ванэма, все еще горела яркой голубизной широкая лента Тропы. Места, где ноги моей любимой женщины и старого друга ступили на путь верной смерти.
Вокруг входа плотный подлесок подтвердил самые худшие опасения. Длинные листья закрутились серпом. Так случалось, если поблизости, на так далеко от данного места, обитало огромное количество Тварей.
Дурное предчувствие быстро переросло в уверенность. Едва я очутился на изнанке, как принял форму рептилии и максимально ускорился. Ящер имел свои недостатки и достоинства. Например, слабое зрение, но острый нюх. Четыре быстрые лапы.
Здесь пахло кровью. Металлический флёр осел на каждом листке. К нему примешивались столь знакомые мне полевые травы. К этим ароматам добавлялся тяжелый животный страх. Я узнал источник. Марисса.
Но как бы я не бежал, как бы я не следовал за ним, я не мог найти саму женщину. Зато стая рэнгов обнаружила меня.
Местами покоцанный вожак напал первым. С подбитым глазом и разодранным ухом, этот зверь не намеревался просто драться, он хотел сдохнуть или убить. По счастью головы гидры имели хороший обзор и могли перехватывать собакоподобных тварей налету. Хруст позвоночных костей лег музыкой на мои уши. Дальше я положился на рефлексы ящера, давая волю его кровожадности. Зверь просто мстил за возлюбленную, обезумел от чужой крови. Он рвал и терзал плоть рэнгов, буквально упиваясь ею.
А я сам стал подсчитывать количество нападающих и быстро пришел к выводу, что стаю кто-то успел проредить до меня. Изначально она должна была насчитывать особей двадцать, не меньше. Сейчас в ней осталось пятнадцать голов. От крайнего щенка разило медведем и кровью, а значит Сэнс и Марисса находились неподалеку.
Но чем дальше я методично уничтожал рэнгов, тем больше понимал: против такой большой стаи медведь вряд ли мог устоять.
Когда над деревьями пронесся душераздирающий крик, я тут же обратил на него внимание. Она?
Но его заменили хлопки кожистых крыльев. Здесь была не только стая псов, но еще и группа эвклидов.
Белые лысые создания налетели сверху всем скопом, головы пропустили нескольких, и те вонзились в грудь гидры, разрывая когтями гладкую кожу. Я сражался изо всех сих. Бился не за себя, а за нее. Мысль о том, что беременная женщина где-то там страдает от лап Тварей, наполняла меня такой лютой злостью, что я был готов отгрызть себе ноги, если они не смогут идти, но доползти до Мариссы.
Что еще хуже, от эвклидов тоже разило кровью. Алые капли покрывали их лапы, и здесь уже не было места сомнению – это точно был аромат Отворяющей. Последней в своем роде. Единственной. Моей пары.
Длинные, изогнутые когти продолжали рвать грудь, надеясь добраться до самого сердца. Что меня спасло?
Видимо то, что рептилии хладнокровные… Когда пасть одной из голов вцепилась в последнего эвклида, из меня хлестала кровь, торчали сломанные ребра, глаза заливала кровь. Я ничего не видел, а слух давал мало информации. Вокруг стало тихо, слишком тихо. Лапы поскальзывались на трупах, цеплялись за их внутренности, но я продолжал брести куда-то вперед, потому что проход сзади давно закрылся. И мне продолжало чудиться присутствие Мариссы где-то рядом.