Цельняпушистая оболочка
Шрифт:
Какой нахуй «этот» мир!? Что за капитуляция без боя!? Что за пораженческие настроения!? Это, блять, наша планета! От того, что люди вымерли, и её заселила куча говорящих мурзилок, нихрена не меняется! Этот сраный шарик всё так же зовется Землей. К тому же, здесь всё еще есть люди, значит человечество еще не совсем пиздой накрылось… Твою же мать! Ведь здесь еще есть выжившие! Кто–то же забрал оружие этих американцев! Оно ведь было! Точно было! Не могло, блять, не быть! И негры не просто так бегали! Может в этом лесу полтысячи рыл шляются, только и ожидая когда я их найду?
Вот опять, нет чтобы
Вернувшись обратно к раскопкам, я сразу понял — мои солдаты уже в курсе находки. Собравшись возле земляных насыпей, они сидели, не говоря друг другу ни слова. Гвардейцы тоже не отличались веселым настроением. Все вместе, они сидели в стороне ото всех и что–то тихо обсуждали.
Мрачную обстановку нарушали лишь Сивира и Лисси. Я заметил их возле входа в храм, они о чем–то оживленно спорили на повышенных тонах.
— Да как вы не понимаете!? Это же ценный материал для изучения! Такой памятник я не…. — едва–ли не вопила от возмущения очкастая, но младлея это не трогало:
— Изучение, это очень важно, но ваша сохранность, как и жизни моих бойцов, превыше всего! Здесь я вас не оставлю! И это не обсуждается!
— Но ведь… — не унималась фиолетовая.
Мне было не очень интересна их болтовня. Если очкастая так хочет, пусть остается и всю ночь наматывает мантикор на сороконожек, ее дело.
— Отставить перекур! Инструмент собрать, сопли утереть! Сивира, строй своих мурзилок, через пять минут выдвигаемся! — скомандовал я и, не обращая внимания на протесты очкастой, двинулся тормошить солдат.
Заметив моё приближение, бойцы не особо ретиво поднялись и построились. Лисин немного помявшись, как–то неуверенно обратился ко мне:
— Тащ лейтенант… Если мы последние… Что нам теперь делать–то?
— Кошек насиловать! Что за, блять, тупые вопросы, ефрейтор!? — вспылил я.
Блин… Надо бы помягче.
— Ничего не делать… Сейчас вон… — я махнул в сторону полянки с телами. — Пойдем коллег по цеху похороним. А потом как жили, так и будем жить. Дом есть, деньги тоже, местные нам не мешают. Но самое главное… — я чуть замялся. — У американцев с собой нет нихуя. А на том льве отчетливо видны пулевые ранения! Никакие вы не последние, так что учите английский и готовьте гамбургеы, скоро будем гостей встречать! — как можно позитивнее изложил я свои догадки.
Блин, надеюсь эти американцы будут поприветливее негров… Сталкиваться с настоящими морпехами в открытом бою с одними лишь «Калашами» мне не особо хочется. Но солдаты восприняли новость с воодушевлением, явно не задумываясь о возможных последствиях. До радостных улыбочек, конечно, далеко, но вселенской печали и отчаяния в глазах больше не наблюдается.
Дождавшись пока все соберутся, я вновь построил подразделение.
Солнце уже почти зашло, когда мы, и кошки и люди, закончили похоронные мероприятия. Знать не знаю как в этих Америках людей хоронить принято, так что похоронили по простому — братская могила с большим крестом и надписью на русском и английском: «Не надо оплакивать погибших, надо гордиться тем, что эти люди жили среди нас» за подписью какого–то «генерала Паттона». Без понятия на кой ляд это здесь, но Лисин настоял. Ладно, он тут самый образованный — ему виднее.
Кое–как собрав весь инвентарь и построившись в колонну, наша гребаная «экспедиция» двинулась обратно к городу. Фиолетовая была явно не в восторге, что её чуть ли не насильно затаскивают обратно в Кентервилль. Она всё еще порывалась остаться и продолжала капать на мозги то мне, то Сивире, пока в дело не вмешался Кабанов.
— Лися, ну какая разница, потом еще придем! Успеешь ты тут поиграть. Никуда эта… Это… Этот… Погреб не денется никуда, короче! — говорил капрал малявке.
Та как–то сразу повеселела и, с улыбкой до ушей, принялась рассказывать здоровяку о её впечатлениях от древней архитектуры. Блин, и как у него это получается!? Мало того, что он умудрился найти с кошатиной общий язык, так еще и может спокойно выслушивать её лекции! Правду говорят — дуракам везет!
Мои размышления относительно идиотов и их неоправданной удачи прервала Сивира. Поравнявшись, она чуть придвинулась и стегнув хвостом по колену, и спросила.
— Сильно устал?
— Эм, да нет вроде.
— Завтра днем дел никаких нет? — глядя прямо перед собой, произнесла она.
Еще больше удивившись странному поведению знакомой, я сказал, что нет.
— Хорошо… Не хочешь со мной завтра… Ну, прогулятся немного? — еще тише спросила младлей. — Ну там погулять по городу, поесть где–нибудь, посмотреть что–нибудь…
У меня отвисла челюсть. Она на свидание меня что ли зовет!? Серьезно!? Прямо завтра!? А как же американцы?!
Стоп, опять меня несет. Почему сразу свидание? Может у нее какие–то дела важные есть! А вся эта фигня — от усталости или для отвода глаз, если нас подслушивают! Точно, наверняка она хочет мне рассказать что–то важное. Или напросится в лесной поход за американцами.
— Ну давай прогуляемся… — неуверенно протянул я.
— Отлично! Завтра как раз городской праздник, нам не помешает развеяться! Я зайду к тебе в полдень! — радостно запищала младлей и тут же, едва ли не бегом, отправилась в конец колонны.
Праздник? Да елки–палки! У меня дел по горло, а она… Ай ладно. Хрен с ним. Пусть завтра будет выходной. Надо же бойцам хоть когда–то культурно развлекатся? А то только бухают, черти.
— Кабанов! Сволочь ты такая, какого хера берцы не начистил!? — обратился я к бойцу, от чего тот немного смутился и неуверенно взглянув на свои ботинки, промямлил:
— Дык, ну это… Не успел просто… Я же обед готовил! — наконец придумал он оправдание.
Остальные бойцы как–то неуверенно кивнули, мол «да, готовил! Еще как готовил!» Подпёздыши, блин…
— Ладно, разойдись. Через полчаса выдвигаемся! И где Арфа!? Её что, команды не ебут!? — вдруг вспомнил я про «новобранца».
Пусть прошло совсем мало времени, но что я, что бойцы уже основательно к ней привыкли. Даже странно, немного. Она прямо как «сын полка», только кошка, блин.
— Ну дык, тащ лейтенант! Она же к выступлению готовится! — буркнул Скоков.
Тьфу, черт, что у меня с памятью–то? Не выспался нихрена… Она же вчера вечером все уши прожужжала про концерт, всё уговаривала нас прийти посмотреть. Распустив строй я решил заняться и собственным внешним видом.