Целуй, Лола, целуй!

Пекур Татьяна Александровна

Марки! Иди на ручки! Тяжёлый ты уже... Интересно, будут твои детки тоже говорить?

Двадцатое августа, раннее утро. Живот странно тянуло, хотя боли не было. Я съела творожную запеканку, закусила это мороженным с чесноком, вафлей с мёдом и майонезом. Содрогаюсь, когда вспоминаю всё это, но раз малыш так желает. Пойду найду кого-нибудь, потребую толику любви и заботы. Мама уже в саду, я её видела из окна. А вот мои мужья должны быть ещё здесь, ведь их ученики только приехали.

– Любимый!
– позвала я Арджуна. Он уже вывернул из тренировочного зала на лестницу, намереваясь уйти к пегасам. Ученики тоже полюбили конные прогулки. Теперь

это ежедневный ритуал для всей группы.

– Я скоро вернусь, радость моя!
– крепкий поцелуй, долгий взгляд, обещающий мне сладкие муки в ближайшие ночи,и он убежал.

– Ильяс! Ты... – уцепилась я за свитер моего любимого брюнета. То же самое, а потом он сбежал! Да что ж такое! Кто-нибудь в этом доме мной интересуется вообще? Я здесь рожаю, а они все от меня убежали-и-и!!!

Эмпатия унесла мой плач и распределила его этакой мстительной пеленой по всему поместью. Через пять минут на лестнице было не продохнуть. Мама причитала и сурово отчитывала мужчин, что не заметили моё состояние. Глава гневно высказывал порицание таким ужасным эгоистам. Досталось и Аиготу, который вздумал уехать перед самыми моими родами в такую даль. ?игот, кстати, уже летел назад. Моя прелесть! Мой послушный, любящий, мой красивый... А-а-а!

Сеня отчитался, что машина готова, Ванька сказал, что вещи тоже готовы и тряхнул сумкой с одеждой для меня и маленького. Одной машиной мы конечно не обошлись: вся семья и наши ученики пожелали ехать с нами. Слова Эрода о цыганском таборе стали воплощаться в реальность. ?андхарвы карали себя за чёрствость, буквально готовы были сделать сеппуку,то бишь как самураи вскрыть себе живот. Я успокаивала их, что ничего страшного, они ведь не знали. Но они, видя мою боль, ощущая её как свою, только мрачнели. Глупые! Я люблю вас! Я так рада, что вы нашли себе занятие по душе.

– Доктор, операционную!
– мы и в больнице все поставили с ног на голову.

Поскольку палату и сами роды мы оплатили ещё месяц назад,то нас благополучно всех завернули с порога, выхватив из толпы мeня, маму и Ильяса, как ни странно. Пусть хоть одного из вас. Подожди нас, Джун!

Роды длились час и закончились с появлением на свет... синекожего малыша. Я смотрела на сына и не могла слова вымолвить. Однако врачи подозрительно спокойны! Они что, не видят его цвет?! А мама? Мою настороженность и напряжённость понял только Ильяс, ведь он видел то же, что и я. Он взял меня за руку и уговаривал поговорить об этом дома, а сейчас сделать вид, что всё обычно. Как это обычно?! От кого ребёнок? Я стала соображать, анализировать все тайны, все переглядывания, загадки и недомолвки окружающих, начиная еще с Алаки. Значит, Санти не могла сказать именно об этом! О том, что кто-то из синих морд пробрался в башню и занимался со мной... Да всё ведь понятно, ясно как божий день!!! Те планеты,туманности,те невидимые руки и губы, некто, кто выдохнул с большим удовлетворением и радостью, когда я сама подалась вперёд, не ведая, что творю! Кто же из вас, двух козлов, это сделал? Вишну или Шива? Шива или Вишну? По реакции Лакшми ясно, что это Вишну. Но Кали тоже своему врезала,так что тут вопрос.

– Желаете остаться здесь или уехать домой?
– спросил врач. Молодой и очень милый акушер был предупредителен и вежлив, ведь мой ребёнок - первый в его практике. Здесь, в Юни, детей не рожали уже пять лет как. Японцы вообще холодноваты, зациклены на работе, вот и некогда им.

Юдзиро-сан тактично отводил взгляд от моей груди, которой насыщался малыш. Но я ведь ощущаю всё... Такая пылкость, нежность,тоскливая грусть. Кажется, в меня влюбился гинеколог... Это что-то новое в жизни. Ильяс сказал на ухо, что он юношу понимает как никто, ведь тот видел меня нагой. Ну да, как же! Роды - вещь простo невероятно возбуждающая!

Глава с Ваней и Соней просочились в палату. Все в синих халатах и шапочках. Культура, однако.

– Здесь, конечно!
– сказала мама врачу и заворковала над внуком, – Какой ты у нас большой, какой красивый! Правда, дедуля? А вот и папа!

?игот ворвался в палату взмыленный и растрёпанный. Я никогда его таким не видела. Что с тобой? Сказал, что боялся за меня, за ребёнка, летел как мог быстро и карал себя попутно за то, что оставил одну. Я ведь не одна... Указал гневно на Ильяса глазами, сделав тому выговор за безразличие к жене. Ильяс опустил голову, признав вину. Бедный мой брюнет вынужден был отойти и уступить место законному супругу.

– Вот ваш малыш!
– указал врач на ребёнка. Я зажмурилась, ожидая таких слов от мужа, что...

– Лоли, он весь в тебя!
– на лице якшаса была широченная улыбка, а в глазах - счастье, огромное и неподдельное. И он не видит?!
– Чего я не вижу?

– Потом, милый, мы всё тебе скажем, – мысленно я указала на многочисленных свидетелей. Ну положим, маму я не считаю опасной, но вот врач и медсестра, этим не нужно знать наши тайны. Глава поднял голову от кроватки и непонимающе на нас посмотрел. Мама всецело принадлежала внуку,так что наши слова её не заинтересовали вовсе. Ванька боялся даже дышать на племянника,и теперь они с Соней таращились на ребёнка, как на бомбу с часовым механизмом.

Ученики стали пoд о?нами и хором поздравляли, пришлось выползти со свёртком в руках и помахать им. Был у нас и мэр Юни, поздравил первого официального гражданина города, рождённого на земле Японии и получившего своё гражданство тут же. Паломничество родственников и знакомых длилось дo поздней ночи. Дольше всех задер?ались мама и Соломон Санай. Дед был фанатично рад и горд внуком, он даже стоял рядом во время кормления! Я сигналила Аиготу, чтоб он ему сделал выговор или хоть пояснил, что этo несколько интимный процесс. Аигот уверил, что ажиотаж скоро сойдёт на нет. Угу, лет через десять!

– Ну всё! До завтра!
– прощались в сотый уже раз мама, Санай - старший и наши дети. Я изобразила умирающего лебедя и растеклась по подушке, - Всё-всё!

Со мной остался Аигот и мои гандхарвы. Их пришлось скрыть от пoсторонних глаз иллюзией. Врачи и медсёстры провели осмотр меня и малыша, и ушли, пожелав спокойной ночи. Едва мы остались одни, я тут же вскочила с кровати и потащила своего якшаса к ребенку.

– Знаешь, я ожидала всего чего угодно, но это...

Малыш спал. Во сне он то улыбался,то хмурил чёрные бровки. Кожа у него была светло-светло голубая. Ручки две, что радовало. Аигот не понимал, к чему я это говорю. ?андхарвы с готовностью защищать меня и младенца стали за мной.

– И что? Он не похо? на нас, но это не трагедия. Первый якшас - брюнет в роду! Лоли, всё хорошо! Я рад уже тому, что ты жива, что не пришлось приехать на...
– он хотел сказать похороны. В душе мужа плескалась боль, тревога и радoсть от того, что я еще с ним.

– Аи... Так вот почему глава не уходил так долго!

– Да, птичка. Мы не можем поверить, что это возможно... Я не знаю, что бы я сделал, если бы... – серые глаза разом выхватили мою фигуру, Аигот жадно впитывал мою красоту, молодость и живой, здоровый румянец на щеках. А как мне не краснеть? Мы давно не были вместе, а тут все трое хотят меня безумно! Ильяс не отдаёт себе отчёта и уже прижимается сзади твёрдым доказательством своей любви, Арджун спустил с плеча больничный халат и одной рукой в сладких местах шарит. Про сладкие это его мысли.