Целую ручки
Шрифт:
Полина презрительно фыркнула.
— Все в двойном наборе, — уточнил Игнат. — И гляди, чтоб не остыло. — Отложил трубку и улыбнулся жене: — Я сегодня добрый.
Игнат отправился в ванную, Полина смотрела ему в спину. Ей решительно не нравилось настроение мужа. Решил играть в «как бы ничего не случилось»? Не получится. Но самое плохое, что он захватывает инициативу. Игнат это умел, кому как не Полине знать. Тихой сапой: юмором, улыбочками, комплиментами, установкой «мы же интеллигентные люди» он расслаблял противника, и тот поддавался логике Игната, попадал в его сети. Игнат был гениальным переговорщиком — качество редкое и весьма ценное. Хорошие переговорщики среди дипломатов и торговых представителей на вес золота. Но Полина знала все фокусы Игната, ее не облапошишь.
Игнат долго пробыл в ванной. Снова принял душ. Он не любил водную стихию: океан внушал подспудную тревогу, реки и пруды кишели инфекцией. А льющуюся сверху чистую воду — обожал. Стоя под душем, чувствовал, как запускается процесс очищения, смываются проблемы, тревоги, заботы. Его бабушка говорила: «Если у тебя плохо на душе, иди в баню». По сути верно, хотя общественные бани — это бр-р.
Водитель принес еду, Полина приняла на пороге две коробки. На вытянутых руках отнесла их в гостиную, шмякнула на стол. Подошла к двери ванной мужа, дернула за ручку — закрыто.
Она громко постучала:
— Твой завтрак остывает!
— Иду! — откликнулся Игнат, который в этот момент увлажнял щеки лосьоном.
Он вышел чистый, побритый, благоухающий дорогим парфюмом. Посмотрел на коробки посреди грязного беспорядка.
Скривился:
— Не куртуазно. Пойдем в зимний сад.
Не дожидаясь согласия Полины, взял коробки и зашагал на застекленную и утепленную веранду, где был аквариум с морскими рыбками, экзотические растения в кадках, миниатюрные альпийские горки, кованые диван и кресла с мягкими подушками, небольшой столик.
— Хорошо-то здесь как! — говорил Игнат, поглощая завтрак. — Почему мы раньше не додумались тут трапезничать?
Вопрос был издевательским, но Полина пропустила шпильку.
— Хочешь сказать, — в свою очередь спросила она, — что у нас еще все впереди?
— Как знать. Ты кушай. Омлет прекрасный, будешь? Нет? Тогда, с твоего позволения, я второй возьму.
Вид Игната, жующего с аппетитом, вызывал у Полины раздражение. С другой стороны, ничто так не провоцирует выработку желудочного сока, как созерцание мужчины, получающего удовольствие от еды. Полина пригубила апельсиновый сок. В нем чертова прорва сахара, а значит, калорий, придется сегодня отказаться от ужина или от обеда. Но пассивно смотреть, как Игнат намазывает на круассан масло и малиновый джем, как впивается зубами в нежное тесто, она не могла.
Игнат наконец насытился, взял стаканчик с кофе и откинулся на спинку:
— Как дела на фирме?
— О них мы поговорим в офисе.
— Извини! — Игнат поставил стаканчик на стол и схватился за живот. — Природа требует.
В туалет ему не хотелось, а позвонить Цветику — настоятельно требовалось. Он схватил телефон и заперся в ванной. По сотовому Цветик была недоступна. Он ей тысячу раз говорил: «Телефон должен всегда быть с тобой! Я тебе десяток трубок куплю, только носи его!» Цветик отвечала, что потерять десять телефонов проще, чем следить за одним. К городскому телефону она тоже не подходила. Включился автоответчик, Игнат прослушал веселое приветствие Цветика и смех Мурлыки.
— Немедленно позвони мне! — быстро проговорил Игнат. — Немедленно! Я волнуюсь, Забыла телефон зарядить? Жду звонка! Целую!
Перед тем как выйти из ванной, он подошел к зеркалу, чтобы проконтролировать выражение лица. Полина не должна заметить и тени тревоги, только благодушную расслабленность.
— Рассказывай! — предложил Игнат жене, вернувшись в зимний сад и взяв в руки стаканчик с кофе.
— Что рассказывать?
— Объясни мне, какое-такое чрезвычайное событие или происшествие превратило тебя в склочную бабу? Ты всегда обладала прекрасным вкусом, но выходка с фото в ванной и с идиотской книгой, написанной потомственным шизофреником, — это не твой стиль. Так ведут себя съехавшие с ума злобные ревнивые жены, готовые на любую низость, чтобы удержать супруга. Но чего меня удерживать, если я и не собирался уходить? Ты прекрасно знала, что у меня три года связь со Светланой, знала про ребенка, и это нисколько тебя не волновало, наша с тобой жизнь не страдала от наличия у меня других отношений. Что же случилось? Откуда вдруг этот взрыв пошлости?
Восемь из десяти человек, у которых под носом долго крутились какие-то дела, а они про них не ведали, на утверждение «Ты же прекрасно знал» постыдятся признаться в собственной слепоте, чтобы не выглядеть по-дурацки. Этот прием Игнат не раз использовал в переговорах. Полина видела, как легко попадают в ловушку люди, боящиеся обнаружить свою неинформированность. Поэтому против Полины уловка не подействовала.
— Не знала, представь себе, — она закинула ногу на ногу, откинулась в кресле и усмехнулась. — Ведать не ведала. Я думала, что ты верный муж и надежный соратник.
— Такой и есть. Извини, Полина, моя вина. Но, согласись, три с лишним года — это достаточно большой срок. Любая мало-мальски внимательная жена заметила бы, что супруг ходит на сторону. Еще раз прости! — повинился Игнат, после того как щелкнул жену по носу. — Мне следовало с тобой поговорить, успокоить.
— Послушай, Игнат! Не надо здесь со мной в игры играть! Все твои ходы мне известны заранее. Может быть, на заре романа с Цветиком-Самоцветиком ты и думал существовать в параллельных плоскостях. Но потом ситуация изменилась. Ты начал крысятничать, уводить деньги на тайные счета. Сначала я обнаружила эти проводки, а потом стала выяснять, откуда ноги растут. Они растут из гнездышка, которое ты свил в Сокольниках. Узнать это было делом техники.
Игнат хотел выяснить, как, с чьей помощью Полина вышла на его вторую семью. Но спросил он с нарочитой небрежностью:
— Слежку заказала? Частного детектива наняла? Год назад Игнат сменил персонального шофера.
Взял водителя, прежде работавшего в службе наружного наблюдения, его обязанностью было следить, не прицепился ли к ним «хвост». Выходит, проморгал бывший гэбист?
— Не важно, — отмахнулась Полина. — Что касается взрыва эмоций, которые ты называешь пошлой бабьей выходкой, так ничто женское мне не чуждо. Я чувствовала себя оскорбленной, потому что по-прежнему тебя люблю.
«Стерва! — мысленно выругался Игнат. — До поры до времени твоя стервозность была мне полезна, а сейчас вредит. Любит она меня! Сказка для белого бычка. Хочешь меня, как строптивое теля, снова в стойло загнать? Не выйдет!»
Я тебя тоже люблю, — широко улыбнулся Игнат. — Но так нечаянно получилось, — он по-детски развел руками и сделал беспомощное лицо, — что еще одну девушку я тоже обожаю. Подобного со мной еще не происходило.
— Забываешься. По меньшей мере четыре раза происходило, у тебя богатый супружеский опыт.