Целый осколок
Шрифт:
— Себастьян, разними девушек. Крикливую заткни. А лучше… Бруно, отнеси эту свирепую даму к другому «мясу». Сними с нее сапоги и обездвижь мягко, а то она мне весь материал перекусает. А противостолбнячной вакцины у меня нет.
Леонардо задумчиво оглядел вторую Дочь Битвы. Не такая коренастая, более женственная, даже если не обращать внимания на широкие как у пловчихи — а это кто? — плечи и еле видимую грудь, довольно мила на вид. Приятные черты лица, большие голубые глаза, ровные белые зубы. В меру полные, здорового карминового оттенка губы. Но вполне красивое лицо портила мускулистая шея и глубокий шрам на переносице, резко сливающийся к левой скуле. Шрам кривой как дорога между холмов,
— Хочешь я избавлю тебя от шрама на лице, Дочь Битвы?
— Вы… Вы можете это сделать, Владыка? — глаза женщины… Нет, девушки, ей не больше чем двадцать-двадцать два года, распахнулись еще больше в неверии и трепетном ожидании сказочного исполнения затаённого желания.
— Да. И я могу исправить твою фигуру — увеличить грудь, соразмерить плечи с бедрами. Сделать тебя … — Леонардо оборвал свою фразу, потер подбородок, поднял задумчивый взгляд к потолку, закрыл глаза, плавно покачивая головой и вслушиваясь в себя, ища в себе. Он стоял, а нити его Силы ощупывали тело девушки, проникали в нее и через нее. Они возвращались к нему с добычей понимания и вновь, убегая, скользили невесомыми лентами по ее ауре. Они вплетались в бег ее крови, осторожно, легко и незаметно оглаживали мышцы тела, вены, артерии. Вслушивались в стук сердца и впитывали в себя наносекунды вспышек хаотично мечущихся в ее голове мыслей.
Леонардо открыл глаза:
— Я могу превратить тебя в совершенство. Сделать столь ослепительно красивой, что солнце и звезды будут прятаться за тучи, стыдясь своего уродства. Ты сможешь повелевать мужчинами легким взглядом ресниц и за ночь с тобой они отдадут свою жизнь и душу. И более того… Я смогу так изменить тебя, что твой ребенок никогда не будет болеть. Он будет красив как ангел, умен как тысяча мудрецов и его пол ты сможешь выбирать сама при вливании в тебя мужского семени. И жить он будет столько, насколько ты будешь сильна в желании служить мне. Ты хочешь этого? Желаешь? Дивны дары мои тебе?
Судорожный кивок головой и беззвучный вопль рвущий барабанные перепонки высокой нотой: «Да! Да-да-да-да!».
— Хорошо. Тогда я спрошу у тебя один раз и ответ твой должен быть четким, ясным, громким. Искренним. Лишь «Да» или «Нет».
Леонардо близко-близко наклонился к Дочери Битвы, почти касаясь своим лицом ее лица. Обжигающий жар ее дыхания и ослепляющее сияние его глаз изгнали, выжгли все, что между ними. Губы Леонардо, касаясь губ Дочери Битвы шевельнулись, вонзая в темную глубину ее рта слова, будто совершали оральный акт:
— Ты желаешь сама, добровольно, без принуждения, искренне и с открытой душой, стать моей Слугой?
И громкими фанфарами, взрывающимся в ночном звездном небе салютом, хрустальным перезвоном колоколов, он услышал в ответ:
— Да! Мой Владыка…
Леонардо лениво парил в нестерпимо горячей воде с добавкой душистых капель мятного дерева и бурно шипящего при растворении порошка в виде ноздреватых кристалликов. Нежные касанием руки служанки мяли, разминали его мышцы, тщательно промывали волосы. Вторая служанка обтирала его тело мягкой тканью, сложенной втрое и пропитанной раствором мыльного корня. Иногда ладони второй служанки одновременно осторожно и настойчиво касались его члена, текстикул, внутренних поверхностей бедер. Тогда служанка вздрагивала всем телом и влажными глазами искоса поглядывала на высокого господина. Но Леонардо не реагировал на ее прикосновения. Секс с низшими? Возможен, но… Но напоминает скотоложство, нет никакого возбуждения при мысли о спаривании с животным. Да и ритуалCh^atsGrotthu, Обретения Слуги, отнял у него много сил. И физических
При этой мысли ему явилось видение белоснежного паралепипеда со вспыхивающим холодным светом внутри при открытии одной из его сторон. Вырывающийся из него морозный холод и полки. Бесчисленные полки, заполненные до прогиба разнообразной едой. Ветчина, салями, балык, копчёности. Виноград, манго, бананы, грейпфрут. Гранатовый и яблочный соки. Какой-то фруктовый микс, какие-то йогурты. Сыры. С плесенью и без. Слезистая брынза…
Леонардо сглотнул обильную слюну, выхватил из блюда на столике рядом кусок мяса, с горловым рычанием голодного хищника впился в сочные волокна. Сглотнул, плохо прожевав, рванул зубами еще кусок, еще. Да, ритуал его опустошил. Но это того стоило, стоило.
Леонардо обильно запил проглоченное кислым морсом из каких-то ягод. Вина категорически не хотелось, не принималось желудком. При мысли о рубиновой терпкой жидкости к горлу подступал горький комок, его подташнивало и мутило. Впрочем, это мизерная плата за Слугу. Такого прекрасного Слугу! Но… Но вот вести она ему принесла не радостные, тревожные, заставляющие пересмотреть многое. На ходу менять тактику и стратегию, отбрасывать ранее планируемое, осмысливать преодоление новых преград и препятствий на его Пути. Пути к Власти.
Совершенный его удивил и поразил. Гений, сука, без сомнений. Он не стал вещать о чуждости Леонардо, о его чудовищной сути, именовать тварью и порождением бездны. Он поступил гораздо умнее, рассудительнее, гениальнее, мать его!
Леонардо с силой отшвырнул от себя кувшин с морсом, глаза его засияли нестерпимым блеском бурлящего золота, вода в мраморной чаше вскипела, испаряясь паром. Треснул мраморный бортик ванны, ломаемый мертвой хваткой пальцев. Напуганные всплеском гнева господина, служанки тающими каплями брызнули в углы помещения термы, сжались, прикрывая головы руками.
Леонардо несколько раз выдохнул-вздохнул успокаиваясь, прикрыл бурлящую гейзерами лаву золота потяжелевшими веками. Стоит признать, его переиграли. Даже не тактически, а стратегически. Влитый в уши яд слов Совершенного отравил разум местных низших, а у него нет действенного противоядия. Здесь поможет только долгое и тщательное лечение, капельное промывание мозгов, скрупулёзная очистка мыслей низших. И начитать надо с верхов. Да, его переиграли…
Совершенный назвал его, Владыку, отринутым братом его хозяев, проклятых эльдар. Он титуловал его Гемункул друкари, существом, для которого сладкий плод страха также приятен, как и ласка острого клинка, вонзающегося в нежную плоть. Проклятым и безумным созданием Той-Что-Жаждет, для которого не достаточно просто убить. Ему обязательно нужно наиграться со своей жертвой, ввергая ее в пучину отчаяния, кормя ненасытную суку Слаанеш. Поднимая мучимого в зениты блаженства надежды и роняя в надиры ужаса понимания своего конца. А затем «выпить», иссушить свою жертву, крадя ее жизнь и душу.
И основными чертами внешности гемункул друкари являются заполненные тяжелым золотом Каддаф глаза и нечеловечески физическое совершенство. Совершенный назвал его Чужаком для его хозяев и их же братом и их же непримиримым врагом, чудовищем из глубин бездны, которого бояться сами проклятые эльдары. И так он поставил знак равенства между стремлениями к его уничтожению низшими и проклятыми эльдарами, осознано суммировав их усилия. А иссушенные Леонардо прислужники Совершенных, убийство им Главы Гнезда, иммунитет к магии эльдар и наплевательское отношение к святой магии низших, весомым грузом упали на чашу весов, склонив ее к отрицательному значению.